Визит черной вдовы - Марина Серова Страница 28

— Ну что, может, сразу ее к Альбасу — пускай он разбирается? — спросил «полумесяц» у Рашида, пока тот меня энергично встряхивал. До меня дошло, что речь идет об Альбасове — в бильярдном зале он все время метал на меня косые взгляды.

— Погоди, Рустам, давай с ней сначала сами поработаем! — сказал невидимый мне Рашид, и я получила от него пинок по почкам. И опять корсет спас меня! Но я вполне натурально завыла:

— Ой, ребята, ну что вы? Что я вам сделала?

— Сейчас разберемся, шпионка! — и я получила пощечину от Рустама. Вот это уже было ощутимо, и струйка теплой крови потекла по моему подбородку из рассеченной губы. Рашид сзади стянул мне волосы так, что мои глаза, наверное, обратились в такие же татарские щелочки.

— Быстро говори, на кого работаешь? — брызгая слюной, заорал мне в лицо коротышка Рустам.

— Где моя юбка, придурок? — мирно спросила я его, за что получила два удара с разных сторон — по печени и почкам, хорошо упакованным в мой бордельный золотой наряд.

— Где юбка?! Где юбка?! Где будет твоя башка, сука? Мы сделаем отличный шашлык из твоей задницы, дура! Зачем тебе юбка — ты теперь наша рабыня! С тебя надо и все остальное снять — тебе же нравится бегать голой, проститутка! — исходя злобой и синея лицом, прыгал передо мною Рустам. Его полумесяц на шее отплясывал буйный танец.

— Сейчас мы живо разберемся с тобой, б…! — И азиатские братья принялись вынимать меня из корсета.

Рустам начал освобождать мои груди из чашек, при этом висящая на шее сумочка, содержащая бесценную запись разговора, совершенно не занимала его внимание.

Видимо, их одолели сексуальные устремления. Оставив попытки стащить с меня верхнюю часть моего странного наряда, Рустам принялся за нижнюю — уж трусики-то можно было снять без проблем!

— Подождите, мальчики! — сказала я, улыбаясь. — Зачем так горячиться? Я и сама сниму, и даже с удовольствием! Такие мужчины — я просто не могу устоять! — И я погладила взглядом безволосую грудь обалдевшего Рустама. Рашид тоже немного офонарел и на мгновение выпустил мои скрученные руки. Этого мне было достаточно! Раз — и коротышка с полумесяцем получил четкий удар железной пяткой по своим главным причиндалам. Одновременно извернувшись, я засандалила ногой Рашиду прямо в удивленное рыло.

Это был классический двойной прием карате, ради которого я годами тренировалась и рвала связки в бесконечных растяжках. Пока мои степные друзья, согнувшись в три погибели, потирали отшибленные места, я кинулась бежать.

— Рашид, держи эту суку! — орал Рустам — видимо, сам он мог держать только свои горевшие огнем прелести. «А обещал сделать шашлык из моей задницы, гаденыш!» — думалось мне на бегу. За мной ломанулся опомнившийся Рашид. Пока я бежала по асфальтовой дорожке, все еще было ничего, но вскоре мне пришлось свернуть и напролом, через чайные розы, чесать в сторону парка — не могла же я выбежать к парадному входу в таком виде.

— Стой, убью! — орал Рашид, вламываясь следом за мной в кусты.

Мы уже удалились от фонаря, и впереди была глухая темень, хотя моему преследователю в какой-то степени освещал дорогу моей золотистый корсет. Я бежала с рвущимся из груди сердцем и сжимала руками сумочку на шее с заветной записью и сотовым телефончиком Игоря — мою надежду на спасение!

Рашид топал сзади, как лось. Я же летела подобно быстроногой лани и наконец оторвалась от него на приличное расстояние. Конечно, количество принятого спиртного и выкуренной анаши не позволяло ему ставить мировые рекорды по легкой атлетике!

Меня же окрыляла потрясающая запись подслушанного разговора!

Я бежала через темный парк, где стрекотали сверчки, прочь от этого дома. Голос Рашида донесся уже издали:

— Ты все равно далеко не убежишь: все огорожено! Ты — покойница!

Чтобы не задохнуться, мне пришлось справиться с несколькими застежками на корсете. Пятки приятно холодила сырая земля: ничего, вполне полезно для здоровья! Такие пробежки по парку намного лучше, чем бег трусцой по загазованной улице!

Парк начал редеть, и вдруг я оказалась перед обрывом — совершенно отвесная скала с осыпающимися камнями! Внизу безмятежно струилась Волга. Спуститься с обрыва не было никакой возможности, дальше бежать некуда. Я бессильно свалилась на землю: все, устала, не могу больше шевельнуть ни рукой, ни ногой! Получасовое торчание на карнизе, прыжок со второго этажа, драка с двумя мужиками и такая длительная пробежка — это уж слишком!

Так, надо дышать глубоко и расслабить мышцы.

Лежа на влажной траве, я достала телефон и набрала 2-9-7. Сразу услышала голос Игоря:

— Таня, где ты?

— Я лежу у обрыва. — Что я еще могла сказать? — Игорь, дорогой, забери меня отсюда!

— Так. Короче — у какого обрыва?

— Тут один обрыв, идешь-идешь через парк, а лучше бежишь-бежишь и выйдешь к обрыву. Тут торчит дуб — вот-вот упадет в воду — все корни наружу. Возле дуба сижу я. И самое главное: на мне нет никакой одежды. Раздобудь что-нибудь!

Возникла секундная пауза, во время которой Игорь, наверное, немного поскрежетал зубами и затем сказал:

— Жди и никуда не высовывайся.

И отключился.

Так, мне бы надо как-то замаскироваться. Не исключено, что неугомонная Золотая Орда явится сюда — ведь бежать-то мне больше некуда! И тогда мне не избежать участи героини Островского: очень уж живописный здесь обрыв!

Я подошла и заглянула в пропасть: ух, просто манит и затягивает!

Вдали из парка донеслись голоса. Ну все! Чешут сюда за мной! А я тут сверкаю в темноте. Так, у меня есть один выход: я торопливо сняла с себя корсет, потерла примятые бока — и корсет полетел в пропасть. Он шлепнулся у подножия скалы — его было отлично видно. Вот такой был бесславный конец моего бального платья! Юбки, кишащие змеями, достанутся алчным охранникам, а корсет смоет волной! А какие деньги за него были когда-то выброшены!

Свою бесценную сумочку я сунула под корни дуба, а сама, поплевав на ладони, забралась на дерево. Вот теперь порядок: в этой кроне меня никто не увидит.

Вскорости у обрыва действительно появились два бойца-удальца. Они громко переругивались.

Сверкающий в темноте полумесяц расположился прямо подо мной, и меня охватило искушение от души плюнуть на стриженую Рустамову макушку.

— Это ты, идиот, ее отпустил! Сам теперь будешь перед Альбасом отвечать! — выговаривал Рустам своему подельнику, который кружил возле обрыва и наконец увидел то, что и следовало.

— Э, гляди-ка, Рустам, вон она там лежит!

— Где?

— Да вон, разбилась с обрыва!

Конечно, корсет блестел в темноте, и нельзя было разобрать, есть ли в нем кто-нибудь.

— Точно! Слушай, это она, наверное, бежала и не успела остановиться — свалилась! Вот черт, чего теперь Альбасу говорить?