Убийство в приличном обществе - Энн Грэнджер Страница 28

— Но я не знаю! — воскликнула компаньонка. — Я точно не помню, когда мы вышли от Тедески. Потом я потеряла Аллегру в тумане и довольно долго ходила по улице туда-сюда и искала ее. Я понятия не имею, сколько прошло времени! — Она достала из-за манжеты кружевной платочек. — Как я могу вам сказать, где была бедняжка Аллегра? Я ведь потеряла ее, навсегда потеряла! Возможно, она тогда уже лежала мертвая на холодной земле… Ах, я этого не вынесу!

Несмотря на жалость к несчастной компаньонке, я вынужден был продолжать:

— В таком случае позвольте спросить вас прямо. Имелась ли другая причина для вашей поездки в Лондон? Может быть, у вас было другое дело? Может, кто-либо из вас надеялся встретиться здесь с кем-нибудь?

— Нет, нет! — в ужасе вскричала мисс Марчвуд. — Все как я говорила. Вы мне не верите, но это правда, клянусь! Я потеряла Аллегру в тумане. Мистер Бенедикт считает, что во всем виновата я… да и как может быть иначе? После того как вчера вы побывали здесь, он впал в ярость. Он обвинял меня в ужасных вещах… но для меня тяжелее всего то, что я говорю себе сама! Я считаю себя виноватой! После вашего приезда он запретил мне попадаться ему на глаза! Я должна оставаться у себя в комнате и здесь же принимать пищу. Если я выхожу в сад, мне запрещено подходить к окнам его кабинета. Если я гуляю в саду и вижу, что он приближается, я должна развернуться и уйти в другую сторону. Я написала письма всем знакомым дамам, в которых спрашиваю, нет ли у них места. Я хочу уйти. Я не желаю здесь оставаться! Я ненавижу себя! Во всем виновата я, только я!

Слезы градом катились по ее лицу. Она начала безудержно рыдать, совсем как в тот роковой день, когда она, по словам Ангелиса, вбежала в галерею и сообщила о пропаже миссис Бенедикт. Крошечный квадратик материи, обшитый кружевом, не в состоянии был удержать этот поток.

От плачущего свидетеля трудно добиться связного рассказа. Я попытался ее утешить:

— Ну что вы, перестаньте. Вы не виноваты, что в тумане рыскал убийца. Но я должен понять, как вышло, что миссис Бенедикт очутилась в Грин-парке. Я бы еще понял, если бы она бродила туда-сюда по Пикадилли. Но зачем ей заходить в парк в такую ужасную погоду, если, как вы уверяете, вы вдвоем собирались лишь дойти до галереи…

За дверью послышались торопливые шаги; в гостиную вбежала горничная Паркер.

— Извините, мисс Марчвуд, извините, инспектор. Но хозяин возвращается домой. Он остановился, чтобы перекинуться словом с садовником, но скоро он будет здесь.

Изабелла Марчвуд вскочила:

— Он не должен меня видеть, иначе сегодня же вышвырнет отсюда! — воскликнула она. — Мне некуда идти! Прошу вас, инспектор, уходите. Я больше не могу с вами разговаривать.

С этими словами Изабелла выбежала из комнаты; я услышал, как она поспешно взбегает по лестнице.

Я взял шляпу и направился к парадной двери. На пороге я столкнулся с Бенедиктом.

— Надеюсь, — сказал он, увидев меня, — что вы не зря приезжали, инспектор. Надеюсь в ваш следующий приезд услышать о ваших успехах.

Он прошел в дом мимо меня. Дверь закрылась, и я один остался на крыльце.

«Черт, черт, черт… — бурчал я себе под нос, уходя. — Еще десять минут, и, возможно, я бы вытянул из компаньонки что-нибудь полезное. Ясно, что она страшно боится Бенедикта. Если она в самом деле помогала Аллегре изменять Бенедикту, то, естественно, не хочет, чтобы он о чем-то догадался… Она даже готова оставить убийцу безнаказанным!»

Весь обратный путь до станции и потом в поезде до Лондона я мысленно повторял каждое слово, произнесенное в тот день Изабеллой Марчвуд. В первый раз, когда я беседовал с ней, она была более сдержанной и хладнокровной. Сейчас же она была на грани истерики. В таком расстроенном состоянии она легко могла проговориться, произнести хотя бы одно слово…

Непонятно, почему Бенедикт вдруг воспылал к ней такой ненавистью. В мой первый приезд в «Кедры» именно мисс Марчвуд поднялась в кабинет и передала, что я внизу, а затем проводила меня к хозяину. У меня сложилось впечатление, что она занимает в доме прочное положение.

После моего ухода все круто изменилось. Бенедикт, по словам Изабеллы Марчвуд, впал в ярость и запретил ей показываться ему на глаза. С чего вдруг такая внезапная перемена? Я не мог не предположить, что это каким-то образом связано с моим визитом. Что такого я тогда сказал? Может быть, вначале его злость на компаньонку приглушалась горем и потрясением? Но после моего прихода и моих расспросов он понял, что ведется следствие… Его не оставят наедине с горем. Расследование вызовет шумную огласку; его отношения с женой подвергнут пристальному рассмотрению, в личную жизнь вторгнется не только полиция, но и пресса. Такое излишнее внимание способно повредить его делам. Бенедикту нужно было на кого-то свалить вину. Обвинить в случившемся себя он не мог; подозреваю, такое ему просто не было свойственно. И он обрушился на Изабеллу Марчвуд. Ее наняли для того, чтобы уберечь от вреда Аллегру, а она не исполнила свой долг. Для Бенедикта все было очень просто. То, что в тумане затаился убийца, не умаляло ее ошибки.

А может быть, я, несмотря на свою осторожность, посеял в нем семена сомнения и он догадался, что преступление — не случайность? Его жена встретилась в тумане с опасным маньяком, который подкарауливал одиноких женщин или же именно ее? Может быть, Бенедикт втайне подозревал, что его жена не сбилась с пути, она шла именно в Грин-парк… Возможно, он стал подозревать, что Аллегра изменяла, а Марчвуд покрывала любовников. В таком случае его гнев вполне понятен.

Я вспомнил, что Изабелла Марчвуд с самого начала чего-то боялась. Да, она была огорчена, потрясена, охвачена горем, но, кроме того, она была напугана. Если она скрывала роман хозяйки, у нее имелась веская причина бояться Бенедикта, да и меня тоже. Мои вопросы ей не нравились. Но кого еще она боится? Что я упустил?

— Брошь! — воскликнул я, и мои попутчики неодобрительно на меня покосились. Я поспешил извиниться, и они снова уткнулись в газеты и книги. Некоторые смотрели в окно, время от времени бросая на меня настороженные взгляды.

Изабелла Марчвуд встревожилась, когда услышала, что мы побывали у Тедески и тот подтвердил, что они с Аллегрой на самом деле заходили к нему. Она не боялась, что ювелир опровергнет ее рассказ, потому что он уже подтвердил его. Они действительно побывали у Тедески. Откуда же страх? «Что он сказал?» Вот что она меня спросила. Что в самом деле Тедески сказал полиции? Что могло каким-то образом опровергнуть ее историю?

Выяснить это можно было единственным способом: необходимо сейчас же пойти к ювелиру. Я пошел в Берлингтонский пассаж, как только вернулся в Лондон, но Тедески уже ушел. По словам продавца, он вернется лишь назавтра около одиннадцати. Пришлось попросить передать, что зайду повидаться с ним.

Я вышел из пассажа на Пикадилли и посмотрел на часы. Без четверти пять; день быстро угасал. Но Ангелис должен быть еще в галерее. Я направился туда.