Список запретных дел - Коэти Зан Страница 28

Я тихо извинилась и украдкой бросила взгляд на книги. Большинство из них имели научные названия, я успела прочесть одно довольно простое, пока Адель не прикрыла обложку: «Принудительное убеждение». Увидев, куда именно я смотрю, она тут же развернула книги корешками к себе. Только после этого Адель слегка расслабилась и указала на стул напротив.

—  Не самое лучшее место для разговора, — тихо, но не шепотом сказала она, будто правила библиотеки были ей нипочем. — Что случилось с тобой прошлой ночью? Я беспокоилась.

—  Мне нужно было на свежий воздух. Поход в то место вызвал слишком много эмоций. — Я безуспешно попыталась изобразить улыбку.

—  Это был приступ паники?

В ее глазах я увидела знакомое выражение. Давненько не доводилось с ним сталкиваться: любопытство и профессиональный интерес, скрытый за маской сочувствия.

Первый год после заточения в подвале я пыталась быть хоть чем-то полезной психологическому сообществу, в то время как они якобы пытались помочь мне. Все это превратилось в бесконечную череду сеансов, встреч и обследований. Я очень хорошо знала этот взгляд — будто твой собеседник уже мысленно набирает статью. И вот опять я была лишь материалом для чьей-то научной работы. Мне это совершенно не нравилось.

—  Я в порядке, не нужно переживать. Спасибо, что отвезла меня туда. Было тяжко, но этот опыт дал мне новое… понимание.

—  Тебе действительно не стоило садиться за руль, если ты чувствовала приближение приступа паники. Я могла бы подвезти тебя.

Она замолчала и проницательно посмотрела на меня, прямо как доктор Симмонс. Я знала, о чем говорит этот изучающий властный взгляд: Адель готова пойти на все.

—  Сара, что ты творишь? Ты же не думаешь, что сможешь найти тело? Пытаешься изучить свое прошлое? Понять, что с тобой случилось?

Ее покровительственный тон стал меня раздражать. Я представила, что между нами вырастает стена, кирпичик за кирпичиком. Вот что могут сотворить годы психотерапии. Мы находились в противостоянии — эдакая вечная война добра и зла, субъективное против объективного.

Адель слегка подалась вперед. Наверное, она считала, что я не замечу энтузиазма на ее лице, а мне хотелось узнать, к чему она ведет, поэтому я решила немного подыграть.

—  Послушай, — заговорила она. — Надеюсь, это не покажется тебе странным, но вот о чем я подумала. Поскольку ты все равно здесь, то могла бы поучаствовать в исследовании. Это не займет много времени и не помешает твоим поискам. Всего лишь пара интервью. Твой случай очень необычный, у нас не было испытуемых, которые выжили бы после таких мучений. Несколько лет назад я работала в области виктимологии…

—  Что это такое?

—  Наука о поведении жертв. Это поможет нам изучить не только процесс реабилитации, но также выявить определенные психологические черты. Впоследствии их можно будет использовать для составления типологии жертв по различным видам преступлений.

—  Типология жертв? В смысле, я была определенным типом человека, удобным для похищения?

—  Не совсем, но, видишь ли, мы могли бы изучить определенные поведенческие шаблоны, возможную деятельность и очаги — все в таком духе, а также разработать модели, характеризующие людей, так сказать склонных стать жертвой.

Я по-прежнему слышала монотонный голос Адель и видела, как шевелятся ее губы, но мой мозг отказывался воспринимать информацию. В голове эхом отдавались слова «склонные стать жертвой». Наверное, мои щеки покраснели от злости. Лицо Адель размытым пятном маячило передо мной. Внутренне я была ошарашена, все мое существо сопротивлялось услышанному, но я пыталась сохранять невозмутимый вид.

Значит, вот чем они занимаются во всех этих громадных университетах. Сидят и вычисляют, что ты сделал, чтобы навлечь на себя беду. Но, конечно же, тебя ни в чем не винят. Просто ты допустил ошибку и позволил напасти свалиться тебе на голову.

Адель не знала, что я делала. Что мы делали. На какие крайности мы с Дженнифер шли, чтобы оградить себя от опасностей. И все-таки беда постучалась в наши двери.

Все еще злясь, я вдруг задумалась: почему бы мне тоже не использовать Адель, как хотела сделать она? Может, удастся узнать что-то еще?

Адель училась под руководством Джека Дербера, работала с ним бок о бок. Ранее она сказала, что скрыла от ФБР факты его прошлого насчет БДСМ. Возможно, она сделала это потому, что была замешана в его грязные дела или даже была соучастницей. Может, именно этим объясняется ее невозмутимость на слушаниях. Во мне все похолодело при мысли, что для Адель все происходившее могло вовсе и не быть случайностью.

—  Я подумаю, — наконец выговорила я.

—  Что ж, дай мне знать. — Адель вытащила из кошелька визитку и что-то написала с обратной стороны. — Теперь у тебя есть все мои номера. Можешь слать сообщения. Дай знать, если у тебя появится время. Я переназначу свои встречи. Как долго ты пробудешь в городе?

—  Пока не знаю. Я хочу поговорить еще с кем-нибудь, кто знал Джека. Мне сказали, что здесь он дружил еще с одним профессором. Кажется, его фамилия Штиллер?

Адель еле заметно вздрогнула при упоминании этого имени, но затем вновь взяла себя в руки:

—  Да, разумеется, профессор Штиллер. Он здесь.

—  Тоже на кафедре психологии?

—  Вообще-то, его кабинет по соседству с моим, — не слишком довольным голосом ответила Адель.

—  Не дружите?

—  Скорее соперничаем, — усмехнулась она. — Давным-давно мы были друзьями, но сейчас наши исследования похожи, а вот выводы разные. Университету это даже нравится, ведь на конференциях мы просто звезды. Нас любят сталкивать лбами. В этом вся суть университетской среды. В любом случае, если ты решишь пообщаться с ним, я не расскажу про нашу беседу.

—  Спасибо. Не хочу больше мешать другим в библиотеке и отвлекать тебя от работы, — сказала я, крутя визитку в руках. — Я действительно подумаю.

Адель улыбнулась и протянула руку, будто мы заключали некое соглашение. Я несколько секунд смотрела на ее ладонь, зависшую в воздухе, и искала какой-либо повод увильнуть.

—  Постой, я же не оставила никаких контактов.

Я потянулась к сумке и достала клочок бумаги. Написав номер своего мобильника, я передала листок Адель, старательно избегая прикосновения ее пальцев.

Покидая читальный зал, я обернулась. Адель сидела неподвижно и смотрела мне вслед, наблюдая за каждым шагом своим проницательным взглядом. На ее лице застыла все та же маска невозмутимости.