Расплата - Ли Ванс Страница 28

Одинаковые двери расположены по обе стороны мебельного гарнитура, расставленного вокруг камина в дальнем конце комнаты. Сначала я открываю левую дверь, включаю свет и обнаруживаю там загаженную ванну, покрытую пятнами фарфоровую раковину и переполненное мусорное ведро. Я быстро выхожу оттуда и открываю вторую дверь, оказываясь в маленькой, идеально чистой спальне. Там стоит тщательно заправленная кровать, пустой комод и тумбочка. На ней я замечаю мобильный, подключенный к зарядному устройству, и быстро кладу его в карман. Заглянув в ящик тумбочки, я обнаруживаю там книжку на русском языке, в которой полно подчеркиваний маркером. Книжку я тоже кладу в карман и перехожу к комоду. Ящики пусты, если не считать нескольких пар чистых носков и сложенных трусов-«боксеров».

В шкафу аккуратно развешены: серый костюм, синий костюм и три белые рубашки, а также стоит единственная пара черных модельных туфель в распорках. Маленький настенный сейф открыт, ключи висят в замке. На крючках болтаются два галстука и черный кожаный пояс; горло у меня пересыхает, когда я узнаю один из галстуков. На нем нарисована туристическая карта Манхэттена и отмечены самые значительные достопримечательности, как например Уолман Ринк [12]и Эмпайр-стейт-билдинг. Однажды, несколько лет назад мы устроили себе на Кингз-роуд обед в индийском стиле. Андрею очень понравился мой галстук. Под конец вечера я снял его и отметил на нем своим паркером квартиру, в которой в то время жили мы с Дженной. Я в тот вечер выпил два или три литра крепкого пива, и это сделало меня сентиментальным.

— Если ты вдруг когда-нибудь заблудишься, — заявил я тогда, — ты можешь наклониться к таксисту и показать ему направление на галстуке.

Я прикасаюсь к маленькой черной точке, которую я поставил так много лет назад, и мои глаза наполняются слезами. Я в последнее время протекаю, как старая тряпичная палатка, пуская слезу по любому поводу. Если бы Андрей был здесь, он бы посмеялся надо мной.

Я открываю дверь в спальне и попадаю в идеально чистую ванную, полную туалетных принадлежностей. Порывшись в них, я нахожу три картонные коробки размером с обувные. Они сложены одна на другую под раковиной, и верхняя открыта. Я запускаю в нее руку и вытаскиваю горсть запечатанных презервативов. Удивленный, я кладу их на место.

Чувствуя себя измученным, я закрываю все двери, выключаю свет и открываю большое окно в основной комнате, выходящее в парк. Подняв раму, чтобы впустить немного свежего холодного воздуха, я сажусь на подоконник, вынимаю мобильный Андрея из кармана и включаю его. Прежде чем набрать Катин номер, я смотрю, который час. Здесь, в Москве, восемь, значит в Нью-Йорке сейчас полдень. Катя снимает трубку на четвертом гудке.

— Андрей? — взволнованно говорит она.

— Нет, это Питер. Я звоню из его квартиры.

— Он с тобой?

— Нет. — Я поворачиваюсь в разные стороны, глядя в окно; почти прямо подо мной колышутся верхушки деревьев. — Думаю, он съехал.

— То есть как это — съехал?

— Его одежды здесь почти нет. Андрей оставил пару костюмов и рубашек; наверное, думал, что, возможно, вернется, но в последнее время он тут не живет.

— Но на охране сказали, что кто-то постоянно приходит и уходит.

— Но не Андрей. В квартире бардак. Похоже, кучка подростков пользовались ею для буйной вечеринки. Они оставили после себя по всей комнате журналы, включая порно для геев. Кто бы это ни был, у них есть ключи Андрея и код сигнализации. Есть идеи на этот счет?

— Никаких, — отвечает Катя разбитым голосом. — И что ты собираешься делать теперь?

— Подожду здесь. Поговорю с тем, кто появится. Посмотрю, смогу ли я найти ниточку к Андрею или выяснить, почему он мог уйти.

— Ты уверен, что это не опасно?

— Я уже ни в чем не уверен, — отвечаю я, подавляя желание напомнить ей, что именно она просила меня заняться этим делом. — Но я буду осторожен. Теперь послушай меня. Я хочу, чтобы ты кое-что сделала.

— Ты будешь осторожен? Что это значит?

— Это значит, что я здесь, а ты нет, и я был бы тебе благодарен, если бы ты меня сейчас не перебивала.

Тишина.

— Мне нет никакого смысла ехать домой, не найдя ответов на все вопросы, — добавляю я, стараясь смягчить свою отповедь.

— Я очень напугана, Питер, — тоненьким голоском говорит Катя. — Андрей исчез, ты там один…

Я бы очень хотел успокоить ее, рассмеяться, как я сделал, когда мы перевернулись в машине Андрея, но похоже, сил на это у меня уже нет.

— Со мной все будет хорошо, — просто говорю я. — Нет никаких причин для беспокойства.

— Что я должна сделать?

— Поговори с Уильямом. Надави на него, пусть он объяснит, почему уволил Андрея. Должна быть какая-то связь между увольнением Андрея и его исчезновением.

— Я постараюсь связаться с ним, — покорно отвечает она. — Предполагается, что сейчас он находится в Париже на аукционе произведений искусства, но я подозреваю, что на самом деле он проводит переговоры с голландцами. Что еще?

— И попробуй снова поговорить со своей мамой, — прошу я, предчувствуя негативную реакцию.

— Это пустая трата времени, — напряженно говорит Катя. — Я годами пыталась убедить ее рассказать мне хоть что-нибудь. И пока мне это не удавалось.

— Но ты попробуешь?

— Да. Это все?

— Это все. Перезвони мне по этому номеру, когда сможешь.

— Перезвоню. А ты береги себя. — Теперь ее голос больше похож на ее собственный. — Если с тобой что-то случится, я тебе этого не прощу.

— Мне бы этого не хотелось.

— Ты чертовски откровенен.

В трубке раздается щелчок, и связь обрывается. Порыв холодного ветра стучит открытым окном, а я сначала вожусь с телефоном, потом застегиваю верхние пуговицы пальто и все думаю: сколько мне придется торчать здесь, ожидая квартиранта — или квартирантов — Андрея. Несмотря на беспокойство Кати, я не слишком волнуюсь. Спальня Андрея осталась нетронутой, а его телефон никто не украл — это значит, что кто бы ни пользовался этой квартирой, он находится в каких-то отношениях с Андреем.

Я задумчиво смотрю на небо и вижу там полную луну. Однажды, когда мне было тринадцать, мой отец отправился на съезд в Сиэтл и позвонил домой поздно ночью, когда я уже спал. В его гостинице, на террасе у входа, был телескоп. Мы сверили часы и провели одновременные измерения угла между Луной и несколькими известными нам звездами. Когда отец приехал домой, то объяснил мне принцип смещения, сказав, что можно измерить расстояние до близкого объекта, например до Луны, если допустить, что две точки, из которых мы вели наблюдение, являются неподвижными по отношению к отдаленным звездам, и использовать разницу в положении Луны, которую мы измерили, для того, чтобы триангулировать ее. У меня ушло дня два на то, чтобы разобраться с математикой; первый результат был ошибочным, потому что я забыл учесть кривизну Земли между Сиэтлом и Брансуиком. Мой окончательный результат совпал с точностью до десяти процентов с расстоянием, значение которого я посмотрел в энциклопедии. «Хорошо, — сказал мне отец. — Это как с рычагом Архимеда. Можно триангулировать все что угодно, если у тебя есть необходимая перспектива».