Призрак из страшного сна - Анна Ольховская Страница 28

И с ужасом узнали, что были союзниками тех уродов! Вернее, их покорными рабами.

Впрочем, не такими уж и покорными – Мартин сумел не подчиниться им в самый напряженный момент. Но мы с ним этого не обсуждали, мы вообще с Мартином лично, с глазу на глаз, как говорится, не общались с момента ухода змееподобных тварей. Как-то не до личных бесед нам было, когда обнаружилось исчезновение Павла.

И оказалось, что в наших рядах был шпион. Вернее, шпионка.

Тощая длинная медсестра из бригады врачей, подобранной Дворкиным для лечения Павла. С отличными рекомендациями была дамочка, из одной очень престижной клиники – Александр Лазаревич тщательно отбирал состав медицинского персонала.

Но теперь мы все понимали – эта некрасивая холодная девица, с первого взгляда невзлюбившая Монику, была одной из тех, из змееподобных. Засланный «казачок»!

В общем, с Мартином мы общались только мельком. Да и не хотелось мне сейчас, если честно, говорить с мужчиной моей мечты. Стыдно было.

Потому что там, когда все рушилось, когда вот-вот должно было произойти страшное, я выкрикнула то, что старательно прятала в самом дальнем уголке своей души. И теперь больше всего на свете я хотела, чтобы Мартин ничего не услышал. Или не осознал, находясь под гипнозом тех тварей.

И его поведение вроде бы показывало, что все так и есть.

И вдруг – вот он, рядом. А Олежки что-то не видно.

– А Олег где?

Наверное, прозвучало это как-то слишком испуганно, что ли. Во всяком случае, Мартин внимательно всмотрелся в мое тут же полыхнувшее алым цветом лицо и по-прежнему тихо произнес:

– Его Саша позвал, Дворкин. А я воспользовался возможностью поговорить с тобой наедине.

– О Павле?

Ну да, неудачная попытка, понимаю, но я же буквально утопаю в смущении. А когда тонешь, хватаешься за все, что под руку попадется.

– Нет. О нас с тобой.

– О нас? Мартин, о чем ты? Не понимаю.

Так, теперь старательно, до хруста в шейном отделе позвоночника, отвернемся к вертолетному иллюминатору, сосредоточенно вглядываясь в проплывавшую внизу землю. Как будто я штурман и от меня зависит, правильно летим мы или нет.

Отвернулась. А в следующее мгновение сильные мужские руки настойчиво вернули меня в прежнее положение, ладони зафиксировали голову, мягко прильнув к моим щекам, а обычно холодные, как лед, но сейчас похожие на озера талой воды глаза оказались близко-близко, заполняя собой все пространство вокруг.

Меня от одного его прикосновения словно током прошибло, а он еще и в глаза заглядывает! И губы – совсем рядом, так, что его дыхание с моим смешивается. И голос такой… такой…

– Варя, то, что ты выкрикнула тогда, – правда?

– О чем ты, не…

Одна из ладоней переместилась с моей щеки на губы, и я едва удержалась от желания поцеловать эту ладонь. Но сдержалась. Я вообще молодец, мисс Невозмутимость, вот!

Если бы не предательские мурашки вдоль позвоночника. И не холод в животе…

Елки-палки, что-то я просто вне себя из-за этого мужчины!

А Мартин тем временем продолжил пытать мисс Невозмутимость:

– Варя, не надо. Ты не умеешь врать. К тому же… Именно эти слова вернули меня. Я услышал и… осознал, где я и что делаю. И смог сопротивляться. Знаешь, меня очень давно не называли родным и любимым. Вернее, никогда раньше…

– Вот сам и не ври, – прошептала я, не в силах оторваться от завораживающей голубизны любимых глаз. – Не называли его, как же!

– Ну да, называли, но НЕ ТАК, понимаешь? Это были пустые слова, пластиковые. Как одноразовая посуда. В них не было тепла и искренности. Я знал, чего на самом деле хочет произносившая их женщина. И она знала, что я знаю. А ты… – он нежно провел пальцем по моему виску, убирая прядь волос. – Варенька, милая моя… Я по глазам твоим вижу – ты действительно…

– Не надо! – я попыталась вырваться из этого лишающего воли и разума кольца теплых рук.

– Чего не надо? – кольцо и не думало размыкаться.

– Жалеть меня не надо!

– Да при чем тут жалость? Ты действительно…

– Тебе нравлюсь, да?

– Нравишься, и давно.

– Но как сестра, верно?

– Почему как сестра, вовсе…

– Мартин, будь честен сам с собой, пожалуйста! Не мучай ты меня! Я давно знаю, что ты относишься ко мне с теплом, что ты волнуешься из-за меня, что ты готов порвать любого, кто меня обидит…

– Все так, Варенька, все именно так! Из-за этого непрекращающегося безумия, из-за постоянного страха тебя потерять я понял, что…

– Погоди, Мартин! – теперь уже я положила ладонь на его губы, прерывая поток слов. – Прежде чем сказать, подумай. Осознай. До конца.

– Варя, не усложняй. Я давно уже осознал, что…

– Что наша семья стала для тебя родной, так?

– Верно. Ближе вас…

– Да, ты осознал себя членом нашей семьи. Сыном моих родителей и братом нам с Олежкой. Братом! Относящимся к сестренке с любовью и нежностью, готовым порвать за нее любого, но не больше. А в твои сны приходит другая, совсем другая. Погоди, не спеши отрицать. Я не предполагаю, я знаю. Мне Олег рассказал.

– Вот ведь трепло! – Глаза Мартина словно пеплом подернулись, но он все еще не отпускал меня. – Ну да, признаю, я действительно потерял голову из-за одной девушки. Но я даже не знаю, кто она и как ее зовут! И в конце концов, я ведь уже давно не мальчик, чтобы идти на поводу у страстей!

– Да, ты взрослый парень, Мартин, – грустно улыбнулась я. – И я верю – ты бы справился, усилием воли загнав воспоминания о незнакомке в небытие.

– Так что же тогда?

– Что? Мартин, хороший мой… – Я провела ладонью по его щеке, надеясь почувствовать, увидеть в его глазах нужный мне отклик. Но там ничего, кроме мягкой нежности и теплоты, не было. Этого мужчину не трясло от моих прикосновений так, как штормило меня от касаний его рук. – Наверное… да нет, не наверное – точно. Я полная дура, согласна. Но мне не нужен воробышек в руках. Пусть теплый, пусть нежный, но воробышек. Только журавль. Все или ничего.

– Я не понимаю.

– Все ты понимаешь, Мартин. И давай больше не будем об этом, ладно? Ты ищи свою жар-птицу, а я останусь твоей сестренкой.

– Да не нужна мне…

– Мартин! – над нами с виноватой улыбкой склонился Олег. – Тебя Кульчицкий зовет. И вообще, мы уже подлетаем к Москве.