Эскапада - Уолтер Саттертуэйт Страница 28

— Просто потрясающая история! — воскликнул Дойл. Он сидел в одном из мягких кожаных библиотечных кресел, наклонив розовую голову вперед и положив на колени руки размером с ананасы. Затем он несколько раз изумленно покачал головой и повернулся к Великому человеку. — С вами ведь пока все в порядке?

— Да, — сказал Великий человек, слегка постукивая ладонью по бедру. Он сидел напротив Дойла в другом кожаном кресле, рядом со мной. — Я как всегда в полном порядке.

Дойл, когда сидел, не производил столь грандиозного впечатления. Казалось, возрасту удается поравняться с ним и опуститься на его плечи, подобно шали, когда он перестает двигаться. — А молодая женщина? Мисс Тернер?

— Она чувствует себя нормально, если иметь в виду сложившиеся обстоятельства, — сказал лорд Боб, сидевший справа от меня. — Отдыхает в своей комнате. Бедняжке сильно досталось. Ночные волнения, потом лошадь понесла. Теперь это. Какой-то отпетый мерзавец пальнул из проклятой винтовки. Разве можно ее винить за то, что она слегка не в настроении, верно?

Губы Дойла под седыми усами сжались.

— Волнения? Прошлой ночью? А что случилось?

Лорд Боб небрежно отмахнулся.

— Кошмарный сон.

— Она решила, — объяснил Великий человек, — что видела призрак предка, старого лорда Перли.

Дойл кивнул Великому человеку и обратился к лорду Бобу:

— Должно быть, лорда Реджинальда?

— Да. Боюсь, я виноват. Не следовало рассказывать ей эту историю. Кузина моей жены силой вынудила меня. Настырная женщина.

— А что если мисс Тернер действительно видела лорда Реджинальда?

Лорд Боб нахмурился, будто давая понять, что ни на минуту не допускает такую возможность.

— Не к месту вся эта история, не так ли? — Он поднял руку, призывая выслушать его до конца. — Простите, Дойл, я знаю, вам это по душе — призраки, духи и все такое прочее. Все так. Каждому свое, а? Хочешь верь, хочешь нет. Но сейчас, мне кажется, следует заняться этим Цинь Су.

— Согласен, — сказал Дойл. Он откинулся на спинку кресла и, как я успел заметить, раздраженно при этом поморщился. Ревматизм, артрит либо и то и другое явно не позволяли ему делать резкие движения. Так или иначе он не был таким гибким, каким хотел казаться. Как и мы, за исключением Великого человека.

Дойл опустил руку в правый карман пиджака и взглянул на лорда Боба.

— Курить можно?

Лорд Боб махнул рукой.

— Ладно, валяйте. — Он улыбнулся. — Парочку-другую трубок, а?

Дойл улыбнулся в ответ, но без энтузиазма, как будто он это раньше уже слышал, и не раз. Вытащил из кармана пенковую трубку и кожаный кисет. Развязал кисет, сунул туда трубку и взглянул на Великого человека.

— Когда все это началось?

Великий человек положил руки на подлокотники.

— Месяц назад, — сказал он. — В городе Буффало, штат Нью-Йорк. Мы с Цинь Су выступали там на пару. Я — в «Орфее», он — во «Дворце». Вы, вероятно, в курсе, что сейчас в Америке эстрадные театры вовсю конкурируют друг с другом. Из-за растущей популярности кинематографа.

Дойл уже достал коробок спичек. Чиркнул одной. И, кивнув Великому человеку, поднес ее к трубке.

— Разумеется, — продолжал Великий человек, — мне ничего не стоило даже в эти тяжелые времена собирать полные залы. Но у этого дилетанта Цинь Су дела не ладились. И если в том же городе выступает Гудини, то положение становится совсем безнадежным.

Изрядно попыхтев, Дойл наконец раскурил трубку. Он сунул спички в карман и выпустил струга дыма. Дым расплылся по комнате, разнося запах горящей джутовой ткани.

— Ничего удивительного, — продолжил Великий человек, — билеты на представление Цинь Су продавались плохо. Он впал в отчаяние. Велел своим приспешникам, обычным уличным бандитам, расклеить его афиши поверх моих. И в своих интересах я, понятно, велел своим помощникам делать то же самое с его афишами. Но ему было мало сорвать мне рекламу. Он начал поносить меня со сцены перед началом своего представления, обзывал меня мошенником и шарлатаном. Дошел до того, что заявил газетчикам, будто я украл у него знаменитый номер «Освобождение из гроба». У него, заурядного трюкача, которому мысль о гробе и в голову не могла прийти.

— Но, надо отдать ему должное, — вмешался лорд Боб, — этот проныра все же ухитрялся ловить пули зубами.

— Простой фокус, — заявил Великий человек. — Но неважно. А потом произошло вот что. Я созвал пресс-конференцию и рассказал репортерам все как есть. Цинь Су — вот кто был шарлатаном. И к тому же бестолковым лжецом. Я предложил ему выйти на сцену и принести любые путы на выбор — цепи, наручники, кандалы, все, что угодно, — и попробовать меня связать. Я тоже был готов принести свои путы. Кто первый освободится, тот и победитель. Предложение, по-моему, довольно справедливое.

Дойл кивнул, попыхивая трубкой. Великий человек пожал плечами.

— Но Цинь Су, понятно, не принял вызова. И газеты, разумеется, его высмеяли. Последний раз он выступал при пустом зале. Хотя, если точнее, выступление его не состоялось. Когда он выяснил, что большинство мест в зале пустует, он в ярости сбежал со сцены. Типичное поведение самовлюбленного самозванца. Он уехал из театра и забрал все свои вещи из пансионата, где останавливался. И как в воду канул.

Великий человек на мгновение замолчал, давая нам время осмыслить его слова. Затем сказал:

— В тот вечер, когда я уходил из «Орфея» через заднюю дверь, в меня стреляли.

— Бог ты мой! — проговорил Дойл и поднял брови.

— Но промахнулись всего на пару дюймов. Благодаря моей прекрасной реакции я успел скрыться там же, в театре. Известили полицию. Когда прибыли полицейские, я им объяснил, в чем дело. Конечно, они сразу же заподозрили Цинь Су. И попытались его разыскать, но не тут-то было.

— Одну минуту, — перебил Дойл, вынимая трубку изо рта. — Вы сказали, что никто не знает, как выглядит Цинь Су без театрального грима. И тем не менее он где-то поселился. Разве живущие там люди, к примеру тот же хозяин, не видели его в настоящем обличье?

— Нет, — вздохнул Великий человек. — Перед тем как куда-нибудь нагрянуть, Цинь Су посылает своего человека, чтобы тот заранее снял для него комнату. А потом приезжает он сам, правда, уже в гриме. Никто не видел его без грима, как бы того ни хотел. — Гарри небрежно махнул рукой. — Он делает это для пущей таинственности. Это якобы часть его мистической силы.

— И вы совершенно уверены, — сказал Дойл, — что это был грим?

— О, да. Никто никогда не видел, как Цинь Су приезжает в тот или иной город. На машине, в поезде или на пароходе. Разъезжает он без грима. Или загримированный под кого-то другого.