Смертельная игра - Фрэнк Толлис Страница 28
Смертельная игра - Фрэнк Толлис читать онлайн бесплатно
Улыбка исчезла с лица англичанки так внезапно, будто солнце вдруг поглотила туча. Сестра Рупиус наблюдала, как фройляйн Дилл безуспешно пыталась успокоить напуганную девушку. Но та ни на что не реагировала. На лице англичанки застыл ужас, взгляд был прикован к пряже и ножницам.
— Сестра! — позвала фройляйн Дилл. — Сестра, с ней что-то не так!
Сестра Рупиус наконец встала и подошла к кровати Дилл.
— В чем дело, фройляйн Дилл?
— Мы разговаривали, — принялась объяснять молодая женщина, — как вдруг фройляйн замолчала и как-то странно посмотрела на меня, словно испугалась чего-то.
Сабина наклонилась к гувернантке и положила руку ей на плечо.
— Мисс Лидгейт? — сестра Рупиус потрясла англичанку за плечо. — Мисс Лидгейт, что с вами?
Девушка не ответила. На нее будто напал столбняк, только левая рука сжимала правую так сильно, что под впившимися ногтями на тонкой коже проступили капельки крови.
— Сестра?
Сабина взглянула на фройляйн Дилл и увидела, что ужас англичанки передался и ей.
— Сестра, — повторила девушка дрожащим голосом. — Посмотрите на ее губы, она пытается что-то сказать.
Сабина Рупиус поднесла ухо к самому рту девушки. Мисс Лидгейт действительно что-то говорила, но не по-немецки. Сестра Рупиус не слишком хорошо знала английский: она разобрала всего несколько слов и хотела в точности запомнить, что говорила женщина.
— Я это сделаю, если не ты, — говорила гувернантка. — Я сделаю это. Я сделаю это, если ты не можешь…
Замок был закреплен в маленьких тисках. Единственная свеча горела на камине, но этого было достаточно. Он четко представлял себе устройство механизма, а проворные пальцы без труда справлялись с любым замком.
Уже много лет он занимался этим, чтобы отвлечься. Кто-то играл в шахматы, кто-то разучивал музыкальные партии или читал стихи, а Карл Уберхорст возился с замками. Это занятие требовало столько внимания, что он мог забыться и не думать о грустном — о своем одиночестве и утратах.
Иногда у него уходили месяцы на то, чтобы методом проб и ошибок выработать определенную последовательность действий и вскрыть какой-нибудь замок. Но он был одинок, жизнь — бедна событиями, и для Уберхорста не имело значения, сколько времени займет решение поставленной задачи. Казалось, терпение его было бесконечным. Кроме того, он был убежден: нельзя понять, как работает замок, не вскрыв его хоть однажды.
Несмотря на то, что Уберхорст был человеком чувствительным, он не обладал богатым воображением. Но иногда открывание замков вызывало в нем что-то близкое к поэтическому вдохновению. Во время работы в голове Уберхорста возникала красочная картинка. Он чувствовал себя астрологом, разгадывающим тайны вселенной, влюбленным мужчиной, побеждающим сопротивление скромницы, Эдипом, разгадывающим загадку сфинкса. Некоторые замки надо было уговаривать, соблазнять, прибегая к хитрости и ловкости, тогда как другие приходилось брать штурмом.
Замок, над которым он сейчас работал, относился к «детекторам» Чабба, недавно запатентованным в Америке. С такими замками нужно было обращаться очень осторожно: если рычажки поднять слишком высоко, язычок замка блокируется, и тогда придется ключом открыть и закрыть замок снова и начать все сначала. Прикусив нижнюю губу, Уберхорст ввел отмычку и стал проверять каждый рычажок, чтобы найти тот, который удерживал язычок.
Кроме отдыха и ухода от реальности, единственное хобби Уберхорста служило и другим, скрытым целям. Где-то в глубине его темной души пустили корни ростки амбиций: обширные знания этих механизмов позволят ему когда-нибудь создать по-настоящему неуязвимое устройство, которое нельзя будет вскрыть отмычкой. Лежа в своей кровати перед сном, он видел плавающий в темноте образ замка: штифтово-пружинный механизм с вращающимся цилиндром…
Уберхорст закрыл глаза и, приподняв рычажок, почувствовал небольшое сопротивление.
— Еще немного… еще чуть-чуть…
На этом этапе кроме навыка требовалась интуиция. Уберхорст решил рискнуть.
— Очень аккуратно…
Он потянул слишком сильно, зацепив рычажком край пружины.
Язычок был заблокирован.
Уберхорст вздохнул, вынул отмычку и принялся анализировать свою ошибку. Однако ход его рассуждений был прерван внезапно всплывшим образом, преследовавшим его всю неделю: перед мысленным взором он увидел инспектора с темными кругами под глазами, торчащими вверх усами, который своим крупным телом, казалось, заполняли всю мастерскую… Потом всплыли последние слова их беседы:
— Вы, должно быть, ошиблись, инспектор.
— Почему?
— Это невозможно.
— В самом деле? Даже для искусного слесаря?
Если не быть осторожным, очень скоро можно оказаться на виселице.
Либерману было не по себе от того, что он принял приглашение отца отобедать с семьей. Когда же выяснилось, что кроме родителей и младшей сестры Ханы за столом будут и старшая сестра Лея с мужем Иосифом и маленьким Даниэлем, беспокойство его достигло апогея. Мендель, очевидно, решил воспользоваться визитом сына, чтобы собрать всю семью и отпраздновать шаббат.
Подняв чашу с вином, Мендель стоял во главе стола и по памяти читал молитву «Киддуш» с торжественностью ветхозаветного пророка.
Мендель прекрасно знал, что его сын не имеет ни малейшей склонности к соблюдению еврейских традиций, но упорно не желал это признавать. Либерману иногда казалось, что отец как будто ведет долгую осаду, постоянно стараясь ослабить его сопротивление, сталкивая его при любой возможности с их национальными обычаями и ритуалами.
— Барух ата, Адонай, Элогейну Мелех га-олам… Благословен Ты, Господь, Бог наш, Царь вселенной, освятивший нас заповедями Своими и благоволивший к нам.
Хана сидела напротив Либермана за столом с праздничными свечами. Поймав ее взгляд, он изобразил на лице религиозное благоговение. Его младшая сестренка отвернулась, и Либерман с удовольствием отметил, что плечи ее трясутся от еле сдерживаемого смеха. Легкость, с которой он мог рассмешить Хану, забавляла его так же, как и собственная духовная «незрелость».
— Ки вану вахарта воотану кидашта миколь гаамим… Ибо нас избрал Ты, и нас освятил среди всех народов, и святую Субботу Свою по любви и благосклонности дал нам в наследие.
Либерман наполнил чашу для омовения рук, педантично полив водой сначала правую руку, а потом левую, по три раза каждую. Эти действия напомнили ему о суеверных ритуалах, ассоциирующихся с неврозами навязчивых состояний. Перед тем как вытереть руки, он прочитал следующую строчку молитвы.
— Благословен Ты, Господь Бог наш, Царь Вселенной, освятивший нас заповедями Своими.
Лея, одаренная необъяснимым даром предвидения, присущим всем заботливым матерям, перехватила пухлые маленькие пальчики Даниэля, потянувшиеся было к хлебу. Мендель невозмутимо снял ткань, прикрывающую буханки хлеба, готовясь произнести последнюю молитву:
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments