Особняк с видом на безумие - Валентина Андреева Страница 28

– Не надо устраивать пир горой! – засопротивлялась я. – Просто отделаемся тортиком. Давайте еще денек отдохнем, а завтра объединим торжество с победным возвращением рыбаков. За коржами я слетаю… если в подвале есть свет.

– Что, испугались? – улыбаясь, прищурилась хозяйка. – Есть там свет, Ирочка, есть. Не волнуйся. Кстати, я ненавижу спускаться в подвал. Он меня гнетет.

Особого желания навестить эту тихую обитель у меня тоже не было, но следовало проверить ночные страхи. Вновь ожило ощущение чужих пальцев в руке, и я передернулась.

– Опять знобит? – забеспокоилась Алена и протянула ладонь к моему лбу. – Не похоже на температуру.

– Да нет. Просто вспомнила про купание в озере… – И тут я запнулась. Причиной минутного замешательства был вывод, который сделала неожиданно для себя. Попыталась беззаботно улыбнуться, но тут же схлопотала от Наташки просьбу не делать идиотского выражения лица. Якобы оно не идет к моей прибавке в возрасте. – Как хочу, так и улыбаюсь, – проворчала на всякий случай и встала. – Где искать коржи?

– Как спустишься, слева увидишь стеллажи с банками. Там, на второй полке сверху, на картонной коробке пластиковая упаковочка, – напутствовала меня Юля.

Алена, не долго думая, отправилась со мной.

– А точно эта динамо-машина не остановится? – на всякий случай спросила она. – Если что – визжать будем!

– Да орите на здоровье! – крикнула вдогонку Наташка, самолично включая нам свет. – Здесь для этого дела – простор.

При свете ночные страхи окончательно рассеялись. На всякий случай я проверила маленький закуток сауны и душевую – ничего подозрительного не обнаружила. Стеллажи оказались почти пустыми. Споткнувшись об угол, по пояс с головой влетела в пустое пространство третьего сверху стеллажа, удачно избежав столкновения с оштукатуренной стеной.

– Далась вам всем эта полка! – послышался от двери голос дочери. – Одна с утра попыталась здесь разместиться, прямо с картошкой. По всему полу собирали. Теперь вторая туда же…

– Ты просто завидуешь, – не зная, что сказать, проронила я, вытаскиваясь наружу. – Игде эти самые коржи?

– Так ты их не в том месте ищешь. Во-о-он они. Даже отсюда вижу. – Проследив за направлением ее руки, я перебралась к другому концу стеллажей и, схватив пластиковую коробочку, передала Алене.

– Посмотри, за нами никто не спускается? – прошептала я и приложила палец к губам. Алена оторопела, пожала плечами, но, выглянув из подвала наверх, осторожно прикрыла дверь и шепотом ответила, что выход свободен. Подумала и добавила, что вход – тоже. – Обопрись на дверь и никого не пускай!

Опустившись на коленки, я принялась ползать у двери по полу, покрытому плиткой, тщательно осматривая каждый сантиметр. Последняя упаковка с водой была небрежно сдвинута к стене. Возможно, девушки сделали это специально, чтобы не мозолила глаза при входе. Могли бы поставить и поаккуратнее. В таком случае действовала не Наташка. У нее мания раскладывать все по полочкам. Рядом с какой-то гладко оструганной доской, притулившейся к стене, валялась картошина. Машинально я подняла свидетельницу Наташкиного полета в стеллаж. Ожидаемых мною следов крови не было. Впрочем, их могли и смыть.

Вздохнув, я решила поправить упаковку с водой и потянула ее на себя за пластиковые ручки. Что-то больно царапнуло внешнюю сторону правой ладони. Обругав себя за желание походить на Наташку в ее безумном стремлении к порядку, я оставила ручки и, лизнув маленькую царапину, заглянула в упаковку. Прижавшись брелком к картонному основанию, между двумя пластиковыми бутылками с минеральной водой острием вверх торчали ключи. Я осторожно выудила их из упаковки. Брелок в виде маленькой мышки из меха кролика, покачиваясь, беспомощно повис вместе с тремя ключами. Один я держала в руке.

– Это что, поощрительный приз? – шепнула Алена.

Ответить я не успела, зато успела убрать ключи. От мощного толчка дверь распахнулась, и Алена, легко вспорхнув, улетела в противоположный конец подвала. Раздался характерный шлепок, легкий крик «мама!» и вслед за этим непонятный хлопок.

В проеме двери стояла растерянная Юля, но мне было не до нее. Кинувшись на зов дочери, я нигде ее не нашла. Это было настолько непонятно и жутко, что я заорала, заглушая свой собственный страх:

– Лена-а-а!!!

Гул прокатился по подвалу и вызвал новый приступ истерии. Сверху мигом подключилась Наташка. Не понимая, в чем дело, она ломанулась в подвал, визжа так, что я моментально заткнулась. Ее визга с лихвой хватало на двоих. Наташка не могла не обратить внимания на Юлю, безмолвно застывшую в дверном проеме. Именно поэтому и вышибла ее оттуда, ни на секунду не прекращая визга. Девица повторила траекторию полета Аленки, но в отличие от нее никуда не исчезла – просто шлепнулась у ящика с картошкой. У меня начисто пропал дар речи. У Наташки – дар переливчатого визга с трелями. Несколько раз я пыталась объяснить подруге, что случилось нечто ужасное, но выдавала только: «Але, Але, Але…», беспомощно помогая себе хаотичными жестами. Юля, морщась от боли в разбитых коленках, выдавала только: «Ой-е-е-е-е-ей, ай-я-я-я-яй, ау-у-у…» и так далее.

Наташке это надоело довольно быстро. Сморщив нос, она выслушала мое очередное «Але!» и внятно сказала:

– Вас слушают! Наталья Николаевна на стреме.

Юлька разбавила свои стенания словами о том, что Леночка улетела. Даже ухитрилась махнуть рукой в неопределенном направлении. Интонацию при этом оставила прежней. Ее напевный плач чередовался с оханьями, аханьями и моими слабыми подвываниями.

– Блин! – внесла свой скромный вклад Наташка в общую какофонию звуков и шагнула вперед.

Ну как нельзя вовремя, поскольку следом появился увесистый конец какой-то рогатины. На короткое время воцарилась тишина. Выжидали продолжения. Вслед за рогатиной очень медленно и осторожно, по частям, нарисовалась моя дочь. Лицо было испуганным, но решительным.

– Блин! – поддержали Наташку мы с Юленькой и снова умолкли.

– А сказали: ты куда-то на чем-то улетела… – не веря своим глазам, почти басом прогудела Наташка.

– Я-то? Да… Улетела… Но не навсегда. Пришлось вернуться. Вы тут так орали! – Внимательно оглядевшись по сторонам и пробормотав, что и сейчас еще есть женщины в русских селеньях, дочь недвусмысленно покосилась на Юлю и швырнула рогатину вперед. С глухим стуком импровизированная дубинушка приземлилась. Все уставились на нее.

– Откуда ты, прекрасное дитя? – прокашлявшись, спросила Наташка.

– Оттуда. Юлька дверью на волю вышвырнула. – Аленка, прихрамывая, прошла к противоположной стене подвала, на метр от пола отделанной вагонкой под квадраты, и нажала на один из них. Он оказался замаскированной маленькой дверцей – почти как в каморке папы Карло.

– Это придумано специально, – торопливо пояснила Юля, чувствуя себя виновницей переполоха. – Не таскать же дрова для титана и сауны через верх. Да и для солений-варений удобно. Овощей, опять же… – Она примолкла, с усилием дуя на ссадины.