Голубой пакет - Георгий Брянцев Страница 28

Ранним утром 12 июня за городом по шоссе катилась большая телега, запряженная резвой молодой лошаденкой.

Лошадь трусила мелкой рысцой, звонко цокая подкованными копытами, а ее хозяин, сутуловатый старикашка в латано-перелатанной рубахе, машинально помахивая кнутом, дремал, пригревшись на солнышке.

За жестяными бидонами, на самом задке, свесив ноги, пристроились Готовцев и Туманова.

Бидоны глухо стучали, тарахтели колеса, можно было мирно беседовать, не боясь, что старик услышит.

— Через часок я обернусь, — предупредил Готовцев.

— Хорошо. Я выйду вам навстречу.

— Чувствуйте себя как дома, — посоветовал Готовцев. — Главное, не думайте, что вы на оккупированной территории. Хуже всего, когда станешь об этом думать. Сразу какая-то робость охватывает, начинаешь озираться, кажется, что за тобой следят… Я всегда стараюсь не думать.

— Постараюсь и я, — заверила его Юля и поинтересовалась, кивнув в сторону старика: — А он?

— А что он? Ерунда. Его дело — сторона. Он из ближней деревни, работает по наряду от управы. Две недели отработает — и домой! Кого ему не доводилось возить за эти годы! Привык…

Разведчица посмотрела по сторонам.

— Я тут сойду, — сказала она.

— Уже? — удивился Готовцев. — Еще далеко до шестого.

— А мне безразлично, — ответила Юля.

Готовцев крикнул:

— Демьяныч, а Демьяныч!

— Ась? — отозвался возчик.

— Остановись!

— Можно, — нехотя ответил старик и остановил лошадь. Та покосила глазом, всхрапнула, почесала голову об оглоблю.

Готовцев и Туманова спрыгнули на дорогу.

— Сестренка хочет грибков поискать, — объяснил Готовцев.

Старик усмехнулся:

— Какие сейчас грибки! Рановато грибкам…

Туманова прикусила губу и в душе ругнула Готовцева. Надо же было такое ляпнуть! Сказал бы уж лучше цветы рвать.

Готовцев тоже сообразил, что ляпнул. Но делать было нечего: он подмигнул и добавил:

— Такая уж она охотница… Ну и пусть побродит. А на обратном пути мы ее прихватим. Только ты не заходи далеко, — предупредил он Туманову.

Старик промолчал и даже не повернулся. Готовцев уселся на свое место и отдал команду:

— Трогай, Демьяныч!

Лошадь дернула и снова затрусила мелкой рысцой.

Юля умышленно сошла здесь. Подвода должна преодолеть небольшой подъем и спуститься в лощинку. За это время можно будет никем не замеченной свернуть в нужную сторону и добраться до шестого километра.

Строго и тихо было в лесу. Его тишину и покой нарушал лишь нежный пересвист птиц. Сквозь кроны деревьев проглядывало глубокое солнечное небо.

Туманова оставила здесь вчера много своих меток: зарубки на стволах, надломанную березку, трухлявое бревнышко…

Прежде чем подойти к тайнику, где она вчера спрятала свой вещевой мешок, Юля обошла лес вокруг этого места и, лишь убедившись, что ей ничто не угрожает, опустилась в яму, образованную корнями поваленной бурей сосны.

Вынув блокнот, она набросала телеграмму, зашифровала ее. Положила около себя взведенный пистолет, развернула рацию, надела наушники и начала настраиваться.

Она сидела в яме, опираясь спиной о могучее сплетение корней сосны, похожее на осьминога. Отстучав свои позывные и не уловив позывных армейского радиоцентра, она прослушала перекличку с полярниками по радиотелефону, несколько песенок, переданных авиамаяком, настроилась было на «Последние известия», но тут раздались знакомые позывные сигналы.

Юля прибавила громкость, обменялась приветствием с дежурным оператором и начала передачу.

Спокойно выстукивала разведчица знакомые знаки и вдруг неожиданно вздрогнула: что-то сильно треснуло. Не отрывая руки от ключа, она вытянула шею и застыла: на нее настороженно глядели два испуганных глаза…

В десяти — двенадцати шагах от ямы лежал на земле гитлеровец, прижав грудью автомат. Он не шевелился, не сводил с нее настороженного, неподвижного взгляда.

Кровь бросилась Тумановой в голову. Но она больно прикусила губу, затаила дыхание, выбила ключом условный знак и прервала передачу. Потом незаметно повела рукой под корень, нащупала пистолет и медленно-медленно, будто в ее руке был сосуд с драгоценной влагой, стала поднимать его до уровня ямы.

А гитлеровец по-прежнему не двигался, и его поведение было непонятно. Не могла же знать Туманова, что гитлеровцу было строжайше приказано следить за каждым ее шагом и не обнаруживать себя, но он неосторожно наступил на сухую ветку и упал. Теперь он лежал растерянный, думая в эту минуту не о том, что сейчас предпримет эта женщина, а о том, что сделает с ним его начальник.

Они смотрели молча, как бы пытаясь загипнотизировать друг друга.

Когда ствол пистолета почти достиг уровня земли, разведчица внезапно вскинула руку, заметила, что гитлеровец прикрыл глаза, и дважды нажала на спусковой крючок.

Она умела стрелять метко.

Гитлеровец вскочил было на ноги, но, взмахнув руками, тут же рухнул.

Туманова выждала несколько секунд.

Вокруг стояла тишина. Она выскочила из ямы и бросилась к убитому.

Да, он был уже мертв.

В это время сзади раздался шум. Девушка быстро оглянулась, но не успела отскочить. Кто-то из кустов налетел с ходу, сбил ее с ног. Лежа, она увидела над собой лицо, заросшее густой рыжей щетиной, и выпученные, как у жабы, глаза. Гитлеровец натужно дышал ей в лицо и сопел, стараясь схватить ее правую руку. Рядом слышались голоса.