Сезон удачи - Анатолий Галкин Страница 28

Семен увидел его издалека и даже успел указать на него таксисту. А тот, насмотревшись голливудских боевиков, решил, не сбавляя скорость, развернуться и остановиться рядом с преступником.

Это была ошибка… «Волга» вылетела на небольшую площадку с забором в виде древнерусского частокола, ревя тормозами и разгоняя во все стороны редких посетителей закрывающегося парка.

Машина развернулась и остановилась довольно удачно, никого не покалечив и не перевернувшись. Но своим правым бортом она плотно прижалась к автобусу и вначале из нее выскочил таксист, а уж потом через водительское место пришлось выбираться Семену.

Эти лишние секунды помогли Валету оценить обстановку и принять решение – не покупая билета, он рванулся в парк, отбросив на клумбу пытавшегося преградить ему путь охранника.

Через несколько секунд страж ворот поднялся, но был вторично теперь уже Семеном, повержен на знакомое ему место среди астр и гвоздик…

Погоня в самом парке среди десятков сказочных скульптур длилась недолго. Очень мало места – поляна она и есть поляна.

Валет это быстро понял и, выбрав удобный склон скатился по нему сначала на ногах, потом на заднице, потом кубарем. Отряхнувшись, он начал удаляться по более ровному пространству, лавируя между огромными валунами и столетними соснами.

Семен проделал то же самое секунд через десять после Валета.

Бег по пересеченной местности – родная стихия для пограничника. Даже для ялтинского. И Семен был уверен, что догонит.

Разрыв между бегунами сокращался неотвратимо: пятьдесят метров, сорок, двадцать пять… Стоп!

Соскользнув с валуна Валет угодил в небольшую яму, затянутую прелой листвой, подвернул ногу и упал, успев развернуться лицом к своему преследователю. Он полулежал, прислонившись к старому пню, и стонал. Правая его рука была засунута внутрь куртки и придерживала, вероятно, поврежденные ребра.

Семен остановился. Надо было отдышаться и подумать, как вытащить отсюда пленника.

От всей этой суматошной погони в глазах немножко рябило и прапорщик на секунду прикрыл их, зажмурился. Когда он снова взглянул перед собой, на него смотрел длинный с глушителем ствол, с завораживающей удивительно черной дырочкой в центре.

Семен смотрел на это отверстие не отрываясь, не в силах пошевелиться. Ему бы отпрыгнуть в сторону, спрятаться за валуном. Но он замер, как тот кролик перед удавом.

Раньше он очень любил оружие. Часто стрелял. Но в тире и по мишеням. Первый раз в жизни боевой, готовый выстрелить ствол был направлен на него…

Для Валета все это произошло за две секунды. Семен же успел увидеть и оценить множество деталей… Вот ствол чуть опустился и теперь смотрит ему в грудь. Вот начал движение палец на спусковом крючке. Вот вздрогнул пистолет, вокруг той самой черной дырочки появилось дымное облачко, и начала свой полет пуля. Видел ли ее Семен? Возможно. Но у него уже не спросишь…

Сержант, пришедший сменить Семена Гулько около дома Зверева не опоздал, но самого Семена на месте не обнаружил. Это был явный непорядок, но сержант сразу решил, что проявит благородство и никому об этом не скажет. Он знал, что у прапорщика есть невеста, а завтра – выходной. Ну, не утерпел. Не дождался сменщика. С кем не бывает? Даже прапорщика любовь может толкнуть на такое нарушение. И не только на такое…

Достав пачку сигарет и усевшись на лавочке, сержант прикрыл глаза и начал вспоминать свою деревню, что между Кременчугом и городом Кобеляки. Это стало его любимым занятием в последнее время… Правда, вспоминал он не всю деревню. И даже не деревню, а рощу за ней, где за неделю до призыва из жердей и сена он построил шалаш. Когда в его хате гуляли проводы, он почти не пил. А в полночь сбежал в рощу и ждал ее около шалаша. И она пришла. На всю ночь. И у него и у нее это было в первый раз…

Сержант сидел с закрытыми глазами и переживал каждые мгновения той ночи. Он даже не заметил, как из дома Зверева вышла его соседка, как через час она вернулась с покупками…

* * *

Другов решил не просто отвезти Олега с Настей к Звереву, а заодно устроить экскурсию и еще «обкатать» на сложной дороге нового водителя. Во время пути он сделал ему полсотни замечаний, на каждое из которых солдатик смешно кивал и непременно отвечал: «Слушаюсь, пан майор. Понял. Исправлюсь».

Из Гурзуфа шустрая заставская «шестерка» поднялась на Южнобережное шоссе и, миновав поселки Никита и Масандра начала объезд Ялты, которая оставалась внизу слева. Спокойно проехав «Поляну сказок» они свернули направо, и начался серпантинный подъем к вершинам Ай Петри.

Олегу с трудом удалось уговорить Другова не останавливаться возле каждой «достопримечательности». Они проскочили водопад Учансу, озеро Карагель и лишь на пять минут задержались на вершине Ялтинской яйлы – плоскогорья, с километровой высоты которого была видна и вся Ялта и почти весь южный берег Крыма от Алушты до Алупки и даже легендарного Фороса.

Оставив за спиной море и вершины Ай – Петри, они покатили вглубь полуострова, проскакивая зеленые, с виду богатые села с приятными названиями Соколиное, Аромат, Голубинка…

Последнюю попытку провести экскурсию Другов сделал в самом Бахчисарае, в старом городе, возле ханского дворца.

– Здесь непременно надо остановиться. Экзотика. Турецкий гарем. Диваны по всем стенам… Пушкин здесь был, в конце концов. Фонтан слез, а в нем две розы… А чебуреки какие изумительные, лучшие в мире – маленькие, хрустящие, сладкие.

– Нет, Толя. Чебуреки – это конечно веский довод… Тем более Пушкин. Но у него, я думаю, со временем было посвободней. А нам Зверев нужен. Поехали.

Через два километра пришлось оставить машину около действующей пещерной церкви. Дальше шла тропа.

Выбравшись из зарослей на свободное пространство они увидели то, что называлось Чуфут-Кале. На стыке двух огромных долин, двух каньонов возвышалась гора по форме похожая на утюг или, скорее, на старый броненосец без башенных надстроек – прямой острый нос, отвесные борта со множеством иллюминаторов – пещерок и наверху, где-то под облаками, плоское пространство с редкими деревьями и остатками крепостных стен и домов.

Предстоял подъем в этот «город мертвых» по скалистой уходящей круто вверх тропинке. Это не так просто под летним полуденным солнцем Крыма. Древние строили эту дорогу под лозунгом: «Враг не пройдет».

Домов в Чуфут-Кале давно уже не было. Их смели толпы татар – золотоордынцев. Остались лишь улицы с глубокими колеями от телег и те места, где дома когда-то стояли – каменистые, затянутые землей и поросшие орешником холмики. Столетие назад здесь жили сарматы, аланы, караимы…

Они довольно быстро прошли через весь город до сохранившейся крепостной стены, отделявшей «жилую» часть плато от остального мира.

Сразу за стеной стоял дом. Обычный. С забором, двориком, сараем. Таких они видели сегодня множество в придорожных селах. Но здесь он смотрелся очень странно. Одиноко и потому печально.