Тень «Райского сада» - Ирина Лобусова Страница 27

Наконец автомобиль остановился на Канатной перед большим четырехэтажным зданием желтого цвета.

— Выходите, — прозвучала команда.

— Не выйду! — закричала Зина. Она вцепилась пальцами в кожаное сиденье, намереваясь кричать все громче, привлечь внимание, поднять скандал. — Куда вы меня привезли, зачем?..

Вместо ответа мужчина, уже вышедший из машины, вдруг наклонился прямо в салон автомобиля. Щелкнул затвор. Зине в лицо уставилось маленькое блестящее дуло пистолета.

— Заткнулась и вылезла, — спокойно и тихо произнес он. — Кому сказал, сука?

В машине вспыхнул свет. И Зина вдруг поняла, она просто прочитала это по его глазам, что стоит ей произнести хоть одно слово, любое, даже спокойным голосом, и он выстрелит в нее — не колеблясь, не дрогнув. И мало того, что выстрелит, это еще и доставит ему удовольствие.

Это был один из тех моментов, которые навсегда ломают всю жизнь. Пережив подобное, человек больше никогда не сможет оставаться прежним. Слова закончились, абсолютно потеряли весь смысл.

Мгновенно поняв это, Зина молча вылезла из машины. Ее завели в дверь, находящуюся вровень с землей. Впереди простирался длинный коридор, забранный решетками. Зину завели в ближайшую комнату справа.

Она очутилась в ярко освещенном огромными жестяными лампами помещении без окон. Посередине комнаты стоял железный привинченный к полу стол. По обеим сторонам от него распологались такие же железные стулья, привинченные к полу. В комнате больше ничего не было. Стены были выкрашены темно-серой краской.

Почти сливаясь со стеной, стояла плотная женщина средних лет в форме НКВД. Лицо ее было, словно вдавленным внутрь. И сквозь этот плоский блин просвечивали непропорционально расположенные на нем маленькие свинячьи глазки.

Зину втолкнули в комнату и заперли за ней дверь.

— Раздевайся, — равнодушно скомандовала женщина-блин.

Зина застыла. Женщина подошла к ней и вырвала из рук сумку, швырнула на стол. Потом рванула с плеча пальто.

— Раздевайся! Одежду на стол, — голос ее звучал заучено, без эмоций. — Раздеться полностью.

— Да что это такое! — возмутилась Зина, отступая на шаг к двери. — Вы что, с ума сошли? Что происходит?

Вместо ответа женщина неожиданно ударила ее кулаком в лицо — и с такой силой, что, не сумев удержать равновесие, Зина отлетела к стене и упала на пол. Из разбитой губы снова хлынула кровь. Мозг взорвался мучительной, обжигающей, невыносимой лавиной боли.

Женщина подошла совсем близко и пнула ее ногой.

— Раздевайся, — произнесла она все так же монотонно.

Двигаясь медленно, как в полусне, Зина запрокинула голову и уставилась в лицо мучительницы. Кулаки крепко сжаты, руки подняты полусогнутыми к груди, почти как в боксерской стойке, — Зина поняла, что женщина сейчас будет ее бить, бить изо всех сил, и пока просто примеривается, с какой стороны лучше начать. Было очевидно, что в глазах женщины она ничем не отличается от полураздавленного червяка, который, корчась, умирает под чужим сапогом на асфальте…

Это было слишком унизительно. Кое-как поднявшись на ноги, Зина начала раздеваться. Кровь из разбитой губы текла по лицу, и она постоянно вытирала ее ладонью.

Женщина заставила ее раздеться догола, снять даже нижнее белье. А затем тщательно прощупала каждую деталь ее одежды. Во время этой процедуры Зина корчилась от холода, чувствуя, как он впивается в ее тело миллионом острых ножей. От мучительного стыда она готова была провалиться сквозь землю.

Наконец женщина швырнула ей нижнее белье и чулки.

— Нá, надеть это! — прозвучала команда.

Остальные вещи — юбку, свитер, пиджак, сапоги, пальто, шапку, шарф — взяла в охапку, сверху взгромоздила сумку и вышла из комнаты, громко при этом стукнув дверью.

И тут же появился мужчина, который ехал с Зиной в автомобиле. Он скомандовал:

— Пошла вперед! Руки за спину…

И Зина пошла. Холод был страшный. И это был апрель, не зима! Ей жутко было представить, какая температура здесь бывает в январе и феврале! Было больно идти по ледяному коридору почти босиком. Но чувства терялись. Зине надо было пройти этот жуткий путь, этот коридор, со всех сторон огражденный решетками. Возле каждой из них стоял охранник, который отпирал проход, как только они приближались.

Чувствуя страшное унижение, как врач Зина тем не менее поневоле могла дать этому объяснение — это был тонкий психологический ход. Человека раздевали, отбирали у него одежду, чтобы унизить его и сломить волю к сопротивлению. Голый человек психологически ощущает свою беспомощность, ущербность, при этом разумом понимая свое унижение. Таким человеком легко управлять, командовать, легко подавить его волю и заставить сделать все, что угодно…

Они остановились перед дверью, за которой находилась лестница в подвал. Стали спускаться вниз. Там был полумрак, его едва рассеивали лампы, горящие высоко под потолком в полнакала. В подвале отчетливо ощущался мерзкий запах сырости. Пахло плесенью, мышами и еще какой-то гадостью, напоминающей дезинфекцию.

Наконец они остановились перед одной из железных дверей. Мужчина в форме отпер ее, а затем с силой толкнул Зину в спину:

— Пошла!..

Едва удержав равновесие, она оказалась за порогом в сплошной темноте. Железная дверь с грохотом захлопнулась за ней.

Самым первым, что Зина ощутила, был холод и темнота. Затем — страх. Где она находится, куда попала?

Пятясь, она нащупала рядом с дверью каменную стену и прижалась к ней. Горло охватили металлические тиски ужаса. В первые секунды у Зины была такая паника, что она не могла даже кричать! Этот момент был самым страшным и мучительным из всего, что произошло с ней до этого.

Ужасающее чувство отчаяния с такой силой охватило ее, что она едва не умерла! Зина не могла ни двигаться, ни говорить, чувствуя себя парализованной.

Как ни странно, но прийти в себя ей помогла тишина. В этой давящей и холодной темноте не раздавалось ни звука. И эта тишина вдруг показалась ей чем-то реальным, осязаемым. Помогла сосредоточиться и собрать в кулак оставшуюся волю.

— Кто здесь? Кто-нибудь есть здесь? — крикнула Зина в темноту.

Ответом снова была полная тишина, что означало — в камере она находится в одиночестве. Зина медленно пошла, держась за стену. Дошла до угла камеры, двинулась дальше. Внезапно больно ударилась боком о что-то металлическое, о какой-то острый предмет — так, что буквально взвыла от боли. Затем принялась ощупывать это руками. Это оказалось железной койкой, прислоненной к стене. Там, насколько она поняла, не было ни матраса, ни постельного белья, только жесткие металлические пружины.

Зина села на койку. Пружины тут же отозвались тоскливым скрипом. Идти дальше по стене не хотелось. Подогнув ноги, она легла, чувствуя, как больно впиваются в тело железные стержни. Но это было лучше, чем стоять. Обхватив себя руками и подогнув ноги к груди, Зина пыталась спастись от холода. Но это было невозможно. Она оказалась так измучена, что не могла даже плакать. Да и бессмысленно было плакать здесь, в сплошной темноте.