Я вижу твой голос - Нора Бекк Страница 27

– Тьфу ты!

– И тебе тьфу, Мутовкин! Ты чего это по коридорам бродишь да вслух ругаешься?

Майор Кравцов был человеком старой закалки, но понимающий и с хорошим чувством юмора – редкое сочетание.

– Извините, товарищ майор, что-то совсем я…

– Вижу. Ну, внимание начальства ты привлёк, так что докладывай. Что по делу Корвенко?

– Хочу воспользоваться не совсем традиционными методами расследования, Игорь Константинович…

– Ты же не собираешься шаманов в отдел приволочь?

Майор почти угадал, и Мутовкину надо было как-то выкручиваться:

– Да что вы! Исключительно научный подход.

– Ну-ну… Я тебе, Слава, доверяю, ты знаешь. Но дело громкое, жду результата незамедлительно!

Майор прошёл в свой кабинет, а Вячеслав Павлович подумал, что до реального результата ой как далеко!

* * *

«Научный подход» появился в кабинете Мутовкина на следующее утро. Лора быстро освоилась в новой обстановке и присела напротив капитана. Она сняла тёмные очки, и Мутовкину опять стало не по себе от взгляда прекрасных невидящих глаз. Его определённо влекло к этой необычной женщине. Это было странно, непривычно и тревожно. Меньше чем за неделю Мутовкин прошёл через все оттенки палитры эмоций. Он совсем не ожидал от себя такого. Слишком быстро, слишком нетипично, слишком нелогично! Синестет… Видит дыхание… Как такое возможно? Нет, конечно, он подготовился к этой встрече: что-то прочёл о синестезии, до чего-то додумался сам. Но всё-таки ему как профессионалу нужны были весомые доказательства.

Мимо Ораловой прошло пятеро оперативников. Они понятия не имели, что участвуют в диковинном эксперименте. Каждый по очереди подходил к сидящей женщине и называл своё имя. Потом они же в другой очерёдности по одному подходили к Лоре и молча стояли по несколько секунд. Оралова безошибочно назвала каждого из них. Когда закрылась дверь за последним подопытным, она спросила:

– Ну что, поверили?

– Я потрясён. Честное слово! Невероятно! Извините, что подверг вас этому испытанию.

– Не стоит, я всё понимаю. Теперь, когда вы проверили мои способности, мне надо рассказать вам ещё кое-что…

– Ещё одна тайна? – Мутовкин любовался замешательством Лоры, потому что лёгкий румянец очень её украшал! Но от следующих слов собеседницы ему стало не по себе.

– Я встретила того человека, который убил мою подругу и напал на меня. В тот день, когда вы приходили ко мне в больницу. Душно тут у вас…

Небольшой скверик неподалёку от отделения располагал к прогулкам и философским размышлениям, но Мутовкину сейчас было не до мировоззренческих разговоров. Его спутница молча шла рядом, и он не решался торопить её с рассказом.

– Я тогда шла к Ларисе Лапкиной… Знала, что она больше всего в последнее время общалась с Аней…

– Зачем вы это делаете, Лора?

Она остановилась. Очки вновь скрывали её глаза, а Вячеславу очень хотелось видеть взгляд – взгляд с каким-то выражением, присущим зрячим людям.

– Я… я веду своё расследование, Вячеслав Павлович. Извините. Я решила так после того, как поняла, что вы скорее будете прицельно заниматься делом Ольги Корвенко – громким делом, которое может обеспечить вам карьерный рост, нежели смерть какой-то там Анны Князевой. Извините ещё раз, но я реалист.

Капитану отчаянно захотелось закурить. Он бросил это дело пару месяцев назад и был горд собой, но сейчас отдал бы всё за одну затяжку. «Вот как мы выглядим в глазах тех, кого защищаем. Как же это всё…» Он не смог даже закончить эту мысль, только сказал:

– Давайте присядем вот сюда, Лора Николаевна, я вам кое-что объясню.

Оралова присела на лавочку, как-то сникла и тихо сказала:

– Я вас обидела, да? У вас цвет поменялся, поблёк…

Мутовкин сел рядом.

– Да, наверное, поблёк; впрочем, я так и не понимаю, что это значит. Неважно. Я вот что хочу вам сказать – и прошу очень внимательно меня выслушать, чтобы в будущем мы никогда не возвращались к этой теме.

Лора от волнения прикусила губу – она уже сто раз успела пожалеть о своём обличительном монологе.

– Я неслучайно работаю там, где работаю, и ни разу не пожалел о том, что выбрал эту трудную, доводящую порой до отчаяния профессию. Вам совсем необязательно знать подробности моего решения, но одно знать нужно – я никогда не выбираю по принципу, что мне выгодно, а что нет. Вот, собственно, и всё. Добавить мне нечего. И мы либо общаемся, доверяя друг другу, либо я передаю дело другому следователю.

Лора сжалась в маленький комочек. Некогда яркие бирюзовые россыпи превратились в бледные со стальным отливом стрелы, каждая из которых попадала в душу.

– Итак, ваше решение?

Оралова не ответила на этот прямой вопрос.

– Я хотела поговорить с Ларисой Лапкиной, потому что Аня на работе больше всего общалась с ней. Я, оказывается, понятия не имела, чем жила моя самая близкая подруга, никогда не задавалась вопросом, на какие средства жила. Удивительно, правда? Когда рядом с тобой долгое время находится человек, всё воспринимается само собой разумеющимся, вроде и поводов нет, чтобы что-то анализировать. Но теперь…

Лора сняла очки, и Мутовкина это настолько обезоружило, что напряжение отступило. Оралова тут же улыбнулась: яркая бирюза вернулась!

– Что такое?

– Да ничего, Вячеслав Павлович. Рада, что настроение у вас улучшилось…

Капитану стало не по себе.

– Это что же, я теперь ничего и скрыть от вас не смогу?

– А надо? – Лора вновь улыбнулась. – Вы не волнуйтесь, я могу отключать эти картинки. Просто не думала, что вас это напрягает. Всё, отключила, больше я вас не вижу и в личное пространство не вторгаюсь.

Капитан уже устал поражаться всему, что связано с Ораловой:

– Хорошо, Лора, я вам верю, продолжайте.

Лора кивнула:

– Анька была простой медсестрой в обычной государственной больнице, но она покупала дорогие вещи, объездила много стран, привозила мне редкие, а значит, совсем не дешёвые духи. Откуда у неё на это были деньги? Вы не задавали себе этот вопрос?

Мутовкину не хотелось себе признаваться, что Оралова была права, когда упрекнула его в том, что бóльшую часть времени он уделяет делу Корвенко, а не Князевой. Только вот причина была совсем не в желании продвинуться по карьерной лестнице. Безумный Викеша, непостижимый ГИР, разнесённая на молекулы оперная дива – не совсем стандартные составляющие, мало кто из следователей на своём веку столкнётся с такими. Но это оправдание его не утешало.

– Продолжайте, Лора. Своими умозаключениями я поделюсь позже. – Капитану надо было сохранить лицо.

– Я говорила с Аниной мамой и Ларисой Лапкиной. Обе подтвердили, что Анька не была стеснена в средствах. Тогда я спросила о таинственном любовнике, о котором Аня мне ничего не рассказывала, а своей маме солгала, назвав какого-то Владимира. Я уверена, что солгала… На мой вопрос Ларисе, не мужчины ли обеспечивали, я получила ответ, который был и у меня: «Нет». Я знала, что те, с кем встречалась подруга, не были олигархами. Это были обычные парни, со средним достатком, а таинственный любовник появился совсем недавно. Вот я и спросила Ларису, не пропадали ли в их отделении какие-либо медикаменты? Выяснилось, что два года назад в отделении стали пропадать лекарства, сильные обезболивающие и что-то там ещё – я не запомнила сложных названий… Было заведено уголовное дело, но виновного не нашли. Лариса сказала, что однажды случайно услышала, как Аня разговаривала с кем-то по телефону и говорила: «Я делаю это в последний раз, понял? В последний!»