Дело о коптящей лампе - Эрл Стенли Гарднер Страница 27

Пелли Бакстер казался раздавленным горем, поскольку он самсебя считал другом семьи Прессманов.

Дворецкого он приветствовал именно так, как и следовало:дружелюбно, демократично, по-мужски, так, как это бывает, когда горе стираетсуществующую между сословиями грань.

— Добрый день, Артур. Какое несчастье!

— Да, мистер Бакстер.

— Могу себе представить, как вы переживаете, Артур.

— Благодарю вас, сэр.

— Вы ведь служили у него довольно давно?

— Четыре года, сэр.

— Какой был замечательный человек! Нам будет не хвататьего.

— Да, сэр.

— Для миссис Прессман это, вероятно, было тяжелымударом?

— Совершенно верно. С тех пор она почти ничего не ест.

— Спроси, не найдется ли у нее для меня пары минут илиона предпочитает, чтобы ее не беспокоили? Если она предпочитает побыть одна,спроси, не могу ли я быть ей чем-нибудь полезен.

— Хорошо, сэр. Она наверху. Если вы подождете вбиблиотеке, сэр, я поднимусь и сообщу ей, что вы здесь.

Пелли Бакстер прошел через холл и вошел в огромную прихожую.

Комната показалась ему кладбищем, такая в ней стояланеестественная тишина. Тускло отсвечивали корешки книг на полках, будтонадгробия в лунном свете. До половины спущенные портьеры делали царившую вбиблиотеке тишину еще более непроницаемой.

Всего несколько минут пробыл он в этой погребальной тишине,как, к большому его облегчению, вернулся дворецкий.

— Миссис Прессман просит вас подняться наверх, в еегостиную. Сюда, пожалуйста.

Дворецкий поднялся по лестнице, потом свернул в длинныйкоридор и наконец ввел его в кокетливую, изящную гостиную, залитую солнечнымилучами, которые врывались в комнату через французское окно, выходившее намаленький балкон. В другом конце гостиной через открытую дверь был виденкусочек спальни.

Софи Прессман всегда отличалась тем, что ни на минуту нетеряла ни присутствия духа, ни бдительности, словно тренер во время решающегоматча. Вот и сейчас в присутствии дворецкого она казалась погруженной в скорбьи всем своим видом полностью соответствовала атмосфере, царившей в библиотеке.

— Здравствуйте, Пелли, — сказала она дрожащимголосом. — Так мило, что вы зашли… Конечно, словами делу не поможешь, новнимание и сочувствие друзей облегчает горе.

Она указала ему на стопку телеграмм на столе.

— В прошлом мне тоже приходилось посылатьсоболезнования, и, подыскивая слова для того, чтобы выразить людям, что ячувствую, я часто ощущала беспомощность. И только теперь я понимаю, что важноне то, какими словами друзья стараются выразить сочувствие, важно то, что онипытаются вам сказать… Садитесь, Пелли. Артур сейчас принесет вам виски ссодовой.

— Нет, спасибо, — отказался Пелли. — Я толькозашел к вам на минуту, чтобы выразить свое сочувствие и спросить, не могу ли яхоть чем-нибудь, помочь вам.

— Спасибо, Пелли, мне ничего не нужно. Я всегдачувствовала, что могу на вас положиться… вы свободны, Артур.

Дворецкий осторожно прикрыл за собой дверь. Еще минуту вгостиной царило молчание; потом Бакстер подошел вплотную к Софи Прессман.

— Так ты все раздобыла? — спросил он.

— Да.

— И положила в безопасное место.

— Да.

— Я не доверяю твоему дворецкому.

— Я тоже.

— Расскажи, как тебе это удалось. Она улыбнулась.

— Я отправилась прямехонько к Ральфу в контору, сказаласекретарше, что собираюсь забрать всю почту домой, чтобы Ральф мог узнать всеновости, как только вернется.

— И что же она сказала?

— Ей это страшно не понравилось, но что она, бедняжка,могла поделать? Не могла же она встать и сказать: “Я уверена, миссис Прессман,что вашему мужу это бы не понравилось”.

— Ну еще бы, — усмехнулся Бакстер.

— Она еще пыталась возражать мне, — сказала миссисПрессман, а затем, хихикнув, добавила: — Мне будет страшно приятно рассчитатьэту девушку.

— Ты думаешь, она видела, что там внутри?

— Конечно, она видела, что внутри, — заявиламиссис Прессман. Она же вскрыла письмо. Слава Богу, что она не вскрыла конверт,в котором лежали фотографии.

— И что же, она все прочитала и отдала тебе письмо?

— Ну конечно же нет. Она мне отдала всю оставшуюсяпочту. А это письмо она аккуратно затолкала в верхний ящик своего стола.Поэтому я послала ее с каким-то поручением, а сама тоже как будто ушла изконторы, но потом вернулась под тем предлогом, что, дескать, забыла перчатки, иоткрыла ее стол. Письмо было там.

— А она читала его?

— Вне всякого сомнения.

— Да, это довольно неприятно, чтобы не сказать —опасно.