Девочка на шару - Татьяна Луганцева Страница 27

– Кстати, а что за руку, от какого трупа, я оторвала там, в котловане? Знаете, ощущение было весьма неприятное.

– Это моя печаль, – вздохнул Иван.

– Да что вы?! А я думала, что вы сейчас скажете, что это была ваша рука.

Иван рассмеялся.

– Нет, то был чудесный экспонат.

– А поподробнее?

– Мы раскапываем большой город, в котором не только какие-то сооружения и предметы обихода, но также жили и люди. Здесь сотни, тысячи погибших жителей.

– За столько лет, думаю, что от жителей не осталось даже и косточек.

– Сразу видно, что на экскурсии в Помпеях вы были не слишком внимательны, – заметил Иван.

– А оно, я имею в виду внимание, у меня вообще рассеянное, – облизала пальцы Яна.

– Так вот, уже в Помпеях была отработана технология по обнаружению погибших людей. Когда несчастных настигала раскаленная лава или она вместе с землей обволакивала тела жителей Помпеи, а с течением времени еще больше каменела, образуя своего рода панцирь. Затем биологическая масса сгнивала, за столько столетий находясь как бы в резервуаре, превращалась в пыль. То есть у нас осталась оболочка из застывшей, окаменевшей магмы, своего рода настоящий слепок человеческого тела.

– Сама природа законсервировала, – предположила Яна.

– Совершенно верно, это сделал вулкан, – посмотрел в окно Иван, словно любуясь Везувием.

– Какой ужас! – не разделила его энтузиазма Яна. – Создать для людей вечные гробы из пепла и лавы!

– А вы поняли суть, – с уважением покосился на нее Иван. – Так вот, потом ученые, находя эти причудливые окаменевшие сгустки с пустотами внутри, делали в них дырку и заполняли полость жидким гипсом. Потом форму раскалывали и получали точную гипсовую копию того человека, который погиб при извержении вулкана. Люди обнаружены сидящими, лежащими, закрывающимися руками и в других позах. На многих лицах гримасы боли, ужаса и отчаяния.

Яна замерла на кровати с куском пиццы во рту и неприязненно посмотрела на Ивана.

– Да вы маньяк! И вы этим занимаетесь?

– Чем именно?

– Отливаете тела несчастных?

– Я и мои люди, конечно.

– Какой кошмар! Даже праху людей нет покоя. Зачем вы это делаете?!

– Интересно для истории.

– Не вижу в смерти ничего интересного! Запечатлевать агонию в мраморе и гипсе… Вы еще музей устройте!

– Он уже есть в Помпеях и будет здесь.

– Здесь не дам устроить вакханалию! – воскликнула Яна, отталкивая коробку с пиццей и вскакивая с кровати. Она, взяв бокал из шкафа, наполнила его до краев красным вином.

– Вы не сможете помешать.

– Это мы еще посмотрим! – испепелила археолога взглядом Яна. – Вы бы сами хотели, чтобы вашу предсмертную маску выставили в музее?

– Если через две тысячи лет это будет кому-то интересно, то мне, честное слово, все равно.

– А мне не все равно и через десять тысяч лет! Значит, я отломала руку такого вот несчастного?

– Да, там лежала и окончательно высыхала фигура женщины из гипса, а вы грубо оторвали ее руку и повредили тело. Между прочим, хороший слепок испортили.

– Слава богу, что хоть одна несчастная женщина не станет вашим достоянием.

– А я ведь могу предъявить вам большой штраф за порчу музейного экспоната, – начал выходить из себя Иван.

Яна подошла к нему вплотную и смело посмотрела ему в глаза.

– Только попробуй! Я выгоню тебя отсюда, сколько бы ты ни платил за проживание здесь. Неприкосновенность частной собственности еще никто не отменял!

– Не сможешь! Все оплачено, есть документы.

Яна рассмеялась ему в лицо. Сейчас она была готова просто вцепиться ногтями в наглое и красивое лицо археолога.

– Не смогу, говоришь? Плохо ты меня знаешь! Привыкли тут жить, на Западе, – все у них по закону, за все заплачено! А о загадках русской души доктор археологии не слышал? О буйном темпераменте и страстях? Да я подорву этот дом к чертовой бабушке, и все! И где ты будешь отливать трупы и жить? Утечка газа! Вторичное извержение Везувия! Да все равно что! Не веришь?

– Ты можешь заставить вулкан извергаться, верю, – ответил Иван и вдруг заключил Яну в объятия и поцеловал.

Второй раз за день ей пришлось покалечить его. Она что есть силы наступила ему на ногу и отбежала на безопасное расстояние, выкрикнув:

– Я же говорю, что ты – маньяк! Еще раз так сделаешь – убью!

– Это ты на меня так влияешь, – несколько виновато ответил Иван, морщась от боли в ноге.

– Убирайся из моей комнаты! – приказала Яна, чувствуя, что ее всю трясет, и залпом выпила стакан вина.

«А не обманул хозяин пиццерии. Всегда очень качественное домашнее вино присылает, надо будет лично засвидетельствовать ему почтение», – промелькнула мысль у Яны.

– Ты всегда пьешь одна?

– Когда не вижу подходящей компании, то да, – ответила Яна, успокаивая дыхание.

– Это нехорошо.

– Мы, русские, и не на то способны. Разве не слышал? Водку бутылками пьем на завтрак, обед и ужин. А еще у нас вечная мерзлота и бурые медведи ходят по улицам.

– Я жил в Москве два года, участвовал в реставрации одного православного храма, – улыбнулся Иван.

Яне захотелось запустить в него пиццей.

– Уходи, Ваня, аппетит ты мне уже испортил.

Иван двинулся на выход, но, остановившись в дверях, обернулся.

– Я – хорват. У нас нет уменьшительного имени Ваня. Я – Иван.

Яна подскочила к двери и прокричала ему вслед:

– А мне плевать! Как хочу, так и буду называть! Спокойной ночи, Ваня, будь ты неладен!

В ответ она услышала его смех, удаляющийся по лестнице вниз.

Яна захлопнула дверь и прислонилась к ней спиной.

– Чертов Штольберг, зачем ты кинул меня?! Почему на моем пути всегда встречаются змеи-искусители?! Почему я чувствую притяжение к этому типу, словно кого-то из нас заставили проглотить кусок металла, а другого – магнит?

Она подошла к трюмо и поправила прическу. Когда ее волосы были еще слегка влажные, они заворачивались в нежные волны, обрамлявшие лицо с упрямым выражением, и очень ей шли.

«Да, такую женщину, как я, нельзя оставлять одну. Ее измена будет расцениваться как неизбежность», – вздохнула Яна и снова набрала по местному телефону номер холла дома.

– Фабрицио? Это опять Яна. Все-таки я хочу поговорить с твоей женой. Да, Иван Соло был у меня, но все же я хочу видеть Барбару. Фабрицио, мне трудно на вас кричать, и я не хочу этого делать, так как вы годитесь мне в деды, но мне придется настоять на своем. Да, я понимаю, что уже поздно и что Барбара прилегла отдохнуть, но вы поймите и меня. Я прилетела, что и так далось мне с трудом, в свой дом, а тут творится черт знает что. Что? Нет, я не хочу успокаиваться и ждать утра.