Цена Шагала - Петр Галицкий Страница 27

Вряд ли можно сказать, что встреча Трегубца и Скосарева походила на встречу двух старых друзей, трудно было бы назвать ее радушной и безоблачной. Но, так или иначе, она произошла. И после некоторых прелиминариев, в которые, по обыкновению сотрудников правоохранительных органов, входили угрозы, запугивание и даже физическое воздействие (вполне безобидное: ведь, право слово, несколько ударов по почкам и печени трудно назвать травмами), Скосарев и Трегубец нашли-таки общий язык.

— Значит, он должен позвонить, — уточнял Василий Семенович.

— Да, по крайней мере, он обещался.

— В каком случае?

— Ну, тогда, когда все будет сделано, когда он будет, так сказать, возвращаться.

— А вы уверены в том, что он будет возвращаться?

— А что ему там делать? Да и потом Виталька-то — друг, он его не подведет. Он мне вообще показался человеком порядочным. Как сказать, не то, что… В общем, лохом. Такие не финтят. На него разок надави — из него мармелад потечет.

— Мармелад, говорите, — усмехнулся Василий Семенович. — Что-то не заметно. Пока этот мармеладный мальчик весьма успешно избегал всех ловушек, и моих, и со стороны ваших новых друзей. Вот, кстати, опишите мне их поподробней. На кого они были похожи: это что, просто бандюки?

— Нет, бандюков я знаю, на бандюков они не похожи. Это что-то серьезнее. Я сперва подумал, что кто-то из ваших.

— Ну, эту мысль мы отставим как необоснованную.

— Вот. Потом думал, может, ФСБ? Тоже вроде не похожи. Но ребята серьезные.

— В том, что они серьезные, я уже успел убедиться. Но все-таки поконкретнее: что вам, как профессионалу, показалось? Алексей, подумайте, напрягите память.

— Ну… — задумался Скосарев. — Так я бы сказал: из какой-то структуры.

— Поконкретней.

— Ну, там, не знаю, служба безопасности чего-нибудь, банка или что-то в этом духе.

— Представиться они, конечно, не представились.

— Нет, вот карточку дали с телефоном.

— Это любопытно. Карточку сохранили?

— Конечно. Вот она. — И Алексей протянул Трегубцу маленький картонный квадратик, врученный ему когда-то Шутовым.

— Угу, — улыбнулся Василий Семенович, — один номер. Хорошо. Я думаю, вам он больше не понадобится, а потому я у вас его изымаю.

— Конечно, конечно берите, — Скосарев поспешно вложил в руку Трегубца визитку.

— Взамен я вам оставлю собственный телефончик. Здесь, как вы видите, указаны и имя, и фамилия, и даже отчество. Как только Сорин свяжется с вами, немедленно звоните. Это в ваших же интересах: сами понимаете, ваши новые друзья вряд ли оставят вас в покос. И только я, запомните, только я смогу избавить вас от неприятностей.

— Да я понимаю, — сказал Скосарев убитым голосом.

— Ну вот. А потому вести двойную игру, финтить, исчезать — не в ваших интересах.

— Да понял, понял, — совсем убито произнес Алексей.

— Да не кручиньтесь так. Работайте в своей таможне, получайте маленькое довольствие, копите на старость. Если они появятся до того, как Сорин наберет ваш номер, тоже позвоните мне. А главное — не врите. Спросят о Токареве, скажите: не знаете, где он, скажите, что не связывались. Спросят о Сорине, хотя вряд ли, но тем не менее отвечайте честно, что еще не звонил. Но сразу же после этого — сразу же — связывайтесь со мной.

— Да я что, я с дорогой душой, — проговорил Скосарев.

— Можно даже без души, но срочно, — прервал его Трегубец. — Засим не смею вас больше задерживать. Позвольте откланяться.

— А чаю, коньяку? — неожиданно превратившись в радушного хозяина, забормотал Скосарев.

— Нет-нет, в другой раз. Счастливо оставаться. — И Трегубец покинул квартиру таможенника.

«Итак, — говорил он сам себе по дороге домой, — Сорин в Лондоне, Сорин с картинами. Обратится он к — как его? — а, Илья Андреевич Кошенов, Кошенову. Однако эти бравые хлопцы, что сели на хвост моему таможеннику, почему-то не спрашивали его о том, к кому порекомендовал обратиться журналисту мой молодой друг из «Шереметьево». Следовательно? Следовательно, они прекрасно знали имя этого человека. Из чего вытекает, что их начальник либо знаком с Ильей Андреевичем Кошеновым, либо? Либо просто с ним заодно. Это маловероятно. Тогда заодно с ними был бы Скосарев. Похоже, произошла накладка. Мир довольно узок, и Скосарев знал Кошенова по одним делам, а неведомый мне пока друг нашего генерала — по другим. Так или иначе, все замыкается на нем. Надо попытаться без шума выяснить, кто такой Илья Андреевич Кошенов и как зовут его ближайших соратников по нелегкому делу торговли предметами антиквариата. Сорин, конечно, вряд ли вернется в Москву: что ему тут делать? Если сделка состоится, безопаснее оставаться на Западе. Но он-то меня мало интересует. В конечном итоге, он фигура случайная и отчасти даже симпатичная: ловко этому мальчишке удается избегать неприятностей. А вот тот, кто так активно ищет незадачливого антиквара, это акула покрупнее. Поймать его — значит прищемить хвост генералу, что само по себе приятно, — Трегубец улыбнулся. — Полетит Полозков, а с ним и дражайший Николай Николаевич Ковалев отправится на законный отдых. Торжеством всеобщей справедливости назвать это сложно, но свою должность я опять получу, а там, глядишь, что-нибудь еще сделаем, столь же добротное и полезное. Значит, первое — это ориентировка на Кошенова. Попробуем-ка позвонить». И, зайдя в ближайшую телефонную будку, Трегубец по памяти набрал семь цифр хорошо знакомого ему номера.

— Дмитрий Владимирович? — сказал он, когда на том конце подняли трубку.

— Слушаю, — произнес сухой бесцветный голос.

— Это некто Василий Семенович. Помните такого?

— Василий Семенович, какими судьбами? — так же монотонно продолжил неведомый собеседник.

— Да вот, решил, знаете, справиться о здоровье. Как себя чувствуете?

— Погода не жалует, голова побаливает, мигрени мучают.

— Знаю радикальное средство, — произнес Трегубец.

— И я знаю, — ответил Дмитрий Владимирович. — Так оно ж денег стоит.