Девушка с обложки - Мэри Каммингс Страница 27

Добраться до тумбочки она не успела — дверь распахнулась, и Кафир появился на пороге. Мгновенно оказался рядом, схватил ее за плечо — Клодин вскрикнула, попыталась оттолкнуть его… странное, гротескное подобие объятий…

И вдруг ока почувствовала, что он больше почти не держит ее — что он замер, застыл, глядя куда-то поверх ее головы. Она обернулась.

Дверь в соседнюю комнату была широко открыта, на пороге стояла Сильва. На любопытной морде, казалось, было написано: кажется, тут без меня что-то интересное происходит?

Медленно, словно боясь сделать резкое движение, Кафир потянулся рукой к поясу. Там оружие! — догадалась Клодин и, вцепившись в эту руку, повисла на ней всем весом, заорала истошным голосом:

— Сильва, pay! Pay, Сильва, pay!!! — понимая, что если львица не послушается, то жить им обеим осталось несколько секунд.

Но Сильва была выучена на славу. От рева, казалось, содрогнулись стены, удар тяжелого тела отбросил Клодин в сторону; она инстинктивно зажмурилась, попыталась прикрыть лицо… и, услышав рычание, открыла глаза.

Львица всем телом навалилась на человека в черном, тот извивался, пытался ее оттолкнуть — безуспешно. Возможно, она и удивлялась про себя, где же камера, софиты и съемочная бригада, но работала, что называется, с огоньком: грозно взревывала, делала вид, что перегрызает своей жертве горло — у любого неподготовленного зрителя от ужаса встали бы волосы дыбом.

Но Клодин было не до того, чтобы любоваться эффектным зрелищем — не вставая, на четвереньках, она подползла к тумбочке, выхватила из ящика пистолет и принялась судорожно заряжать его.

Скорее, скорее — еще немного, и Кафир поймет, что львица не опасна, и тогда…

Руки тряслись, и дротик не сразу улегся в гнездо.

Куда стрелять?

Почти все тело убийцы было скрыто под львицей. Сбоку, в ногу? Но сквозь одежду может не подействовать!

Рука! Нужно стрелять в руку — в правую, она ближе!

Все так же не вставая, Клодин подползла к ней, придавила коленом, чтобы не дергалась — и чуть не вскрикнула, когда пальцы Кафира неожиданно сжались, больно стиснув ее ногу. Потом, держа пистолет обеими руками, направила его на широкое загорелое запястье и нажала на курок.

Отдачи почти не было, дротик словно сам собой прилип к запястью. Секунда… другая… и стиснувшие ее колено пальцы медленно разжались.

Клодин вскочила на ноги, вгляделась — вторая рука тоже была неподвижна.

А может, притворяется? Она схватила со столика массивную стеклянную пепельницу, готовая, если он только посмеет двинуться, хоть глазом моргнет, огреть его по голове этим незамысловатым оружием.

— Сильва, брек!

Львица отпрянула в сторону — мужчина остался лежать с закрытыми глазами, безмолвный и неподвижный. Клодин осторожно пнула носком тапочки его руку, потом еще раз, сильнее — реакции никакой.

— Сильвочка, — она растерянно взглянула на львицу. — Сильвочка, миленькая, ты… ты молодец, хорошая киса… хорошая киса, хорошая!

Рухнула на колени, обнимая львицу за шею и прижимаясь лицом к ее добродушной морде — прямо над распростертым на полу бесчувственным телом разыскиваемого полицией десятка стран наемника-террориста Кафира.

Очнулся он не через сорок минут, как было сказано в инструкции, а через полчаса — очевидно, на людей снотворное действовало не так, как на животных. Но и этого времени Клодин хватило, чтобы обмотать его с ног до головы пластиковой липкой лентой с кухни. Особого внимания удостоились руки — их она связала сзади, а потом тоже примотала к туловищу.

Весил он, наверное, раза в полтора больше нее, но — возможно со страху — она ворочала его, обматывая и заодно обыскивая, почти без усилия, словно это была кукла, набитая поролоном.

Сняла с него ботинки, в одном из них оказался нож — короткий, широкий и обоюдоострый. Второй нож, складной, был в кармане пиджака.

Кроме того, в «малый набор террориста» входили два пистолета — один за поясом, второй, маленький, словно игрушечный — в кобуре, пристегнутой на щиколотке, и плоская коробка с двумя шприцами, наполненными прозрачной жидкостью. Чуть поколебавшись, Клодин отнесла туда же и две подозрительно тяжелые шариковые ручки — она читала, что под ручку порой маскируют однозарядный пистолет.

Из обычных вещей в карманах обнаружился бумажник, два сотовых телефона, носовой платок, несколько мелких монет и ключи от машины. В бумажнике имелись водительские права на имя Антуана Леметра, гражданина Бельгии.

Сидя в кресле, Клодин с интересом разглядывала маленький пистолетик — раньше она никогда не видела ничего подобного — когда почувствовала на себе чей-то взгляд и, повернув голову, увидела, что ее пленник открыл глаза.

Он молча смотрел на нее со злым недоумением, потом перевел взгляд на лежавшую в нескольких метрах от него Сильву, обратно… кажется, все не мог понять, как же это так получилось, что он, связанный и беспомощный, садит в тесном стенном шкафу, где даже ноги толком не выпрямить. Клодин, честно говоря, теперь и сама удивлялась, как у нее хватило сил затащить его туда.

— Кафир, — сказала она негромко, но жестко.

Мужчина не проронил ни звука, лишь в глазах мелькнуло что-то, что определенно дало ей понять: да, это имя для него не чужое.

— Будешь дергаться, шуметь — львица может на тебя наброситься. Она очень нервная и возбудимая!

Едва ли подобное определение подходило Сильве — вот уж кто сейчас нервничал меньше всего; расположившись на ковре в вальяжной позе, она, казалось, благодушно улыбалась — не иначе как вновь переживала в памяти недавние мгновения счастья: гонораром за сегодняшнее «представление» стала целая тарелка бекона! Но преступнику об этом знать было ни к чему.

— Так что я сейчас заклею тебе рот и закрою шкаф — для твоей же безопасности, — внушительно продолжила Клодин. — И сиди тихо. Если ты будешь ее нервировать — я ни за что не ручаюсь!

Сильва добавила ее монологу выразительности, очень вовремя зевнув с подвывом и лязгнув челюстями.

— А где, — медленно начал Кафир — похоже, язык после снотворного все еще плохо его слушался, — где вторая… — И вдруг словно осекся. — Это что — тоже ты была?!

— С черными волосами? — наконец-то поняла она. — Да, я. — Взяв его собственный короткий нож, отрезала кусок липкой ленты; подошла, Нагнулась и ловким движением прилепила ленту ему на лицо, плотно заклеив рот.

Выпрямилась, потом, чуть подумав, снова взяла нож и присела на корточки. Увидев близко лезвие, Кафир отчаянно замычал, замотал головой и попытался отодвинуться.

Он что, идиот, что ли? Решил, что она ему глаза собирается выколоть или что-то в этом роде?

— Не дергайся! — сердито бросила Клодин. — Я хочу в пленке дырочку сделать, чтобы тебе дышать легче было. Сиди спокойно! — Аккуратно, кончиком ножа, сделала в пленке напротив рта два крохотных разрезика. — Вот так.