Криминальный кураж - Марина Серова Страница 27

— Между прочим, я просто хотела забрать оттуда свою сумочку. В ней ключи от квартиры. Что же мне теперь, на улице ночевать? — гнала я полную и абсолютную чушь, уверенная, что слова мои пока не записываются, а к моменту допроса успею выдумать что-либо более правдоподобное.

Недоверчивость отразилась на лицах обоих парней, как в зеркалах, и толстый, наглый и тупорожий заявил:

— Об этом побазаришь со следователем.

— Ага, — с готовностью согласилась я и похлопала глазами.

— Вот к нему мы и пойдем, — заметил молодой.

И мы пошли.

Картинка получалась не для слабонервных — идет стройная девушка с прекрасными внешними данными, руки скованы наручниками за спиной, а по бокам — два мента в форме и с ну очень умными лицами. Замечательная, я бы сказала, картинка.

Меня завели в кабинет, и я опустилась на жесткий, страшно неудобный стул. Передо мной за столом, заваленным бумагой, восседал скучающий следователь Поляков. Он смерил меня пренебрежительно-обиженным взглядом, будто я отняла у него конфетку, и осведомился холодно:

— И как же мы докатились до жизни такой?

— До какой? — невинно поинтересовалась я.

— Лазаем в чужие дачи, где произошло убийство. Следы заметаете? — пояснил Поляков.

Я разозлилась. И выпалила, с трудом сдерживая досаду:

— Вы сначала труп найдите, а потом про убийство говорите.

— Значит, показания давать не будем? — В глазах следователя появилось неприкрытое бешенство, но он мастерски удержал на физиономии вежливую маску. Только скривился весь, будто вылакал целый стакан уксуса.

— Какие показания? — развеселившись, что смогла довести следователя до белого каления, полюбопытствовала я.

— Вас нашли на месте преступления! — рявкнул Кирилл Федорович Поляков.

— Ну и что же? Ваши ребята там еще дольше, чем я, отирались, — резонно заявила я, с искренним наслаждением наблюдая за переменой в лице Полякова.

Его нездорово-бледная кожа заливалась багровым румянцем, отчего лицо отнюдь не становилось привлекательнее. Даже вокруг глаз появилась сеть красных морщин. А я в глубине души сожалела о своих словах: неужели обязательно надо доводить человека до такой степени ярости? Ведь теперь он ни за что не выпустит меня просто так. Я и раньше не вызывала у следователя теплых чувств, о чем же сейчас говорить? Тем не менее начало разговора положено, пусть и не самое удачное, и изменить ничего не удастся. А значит, продолжим экзекуцию.

— Ты что мне мозги полощешь? — заорал Поляков.

А я вставила примирительно:

— Мы с вами на брудершафт не пили, так что будьте любезны, обращайтесь ко мне на «вы».

— Вы… Вы какого… делали на даче? — послушался Кирилл Федорович, чуть-чуть сбавив тон.

— Посмотрите, пожалуйста, в левом кармане куртки, — попросила я. — Может быть, поймете.

Следователь выудил из указанного кармана запаянную в пластик бумажку и, по мере того как вникал в суть текста, белел. Но не от страха — бешенство его переходило в новую стадию. Я даже слегка заволновалась: как бы он не порвал мою лицензию на частную сыскную деятельность. Впрочем, бог с ним, пусть рвет, ведь это всего лишь копия.

— Сы-щи-ца? — с великолепным презрением воскликнул Поляков. И замер, обдумывая свою следующую фразу.

Я тем временем вставила миролюбиво:

— Частный детектив Татьяна Александровна Иванова. Веду расследование смерти гражданина Перцевого по заказу своего клиента, договор с которым подписан, все по правилам.

— А где же ваше разрешение на обыск места преступления? — сменив интонацию гневную на вкрадчиво-опасную, осведомился Кирилл Федорович.

— Это был не обыск, — в тон ему откликнулась я. — Всего лишь осмотр территории, на которой, вполне возможно, произошло убийство. И если бы мне удалось обнаружить нечто полезное, я бы обязательно пришла к вам сама, без помощи сотрудников в милицейской форме.

Поляков поморщился, устав выслушивать наш с ним обоюдный бред. И буркнул:

— Ладно, не хотите общаться — посидите в камере, может быть, тогда поумнеете.

«Да куда мне умнеть-то?» — подумала я, но не сказала. Бедный следователь и так из последних сил с собой борется. Я покорно поднялась, ну тут уж требовательно рявкнула:

— Мне надо позвонить!

— Ну звоните, — кивнул на телефон Поляков. — Ведь не отстанете. Только потом — сядете и будете сидеть до прояснения дела.

«Щаз-з, как же, разбежалась», — снова подумала я. И, набрав номер Кириного телефона, объяснила ему ситуацию. Выслушала, конечно, вполне заслуженные упреки и обещание помощи. После чего положила трубку на рычаги. Она стукнула-звякнула, словно дверь в прежнюю, относительно беззаботную жизнь закрылась. И развернулась к следователю со словами:

— Я готова.

Дальнейшее, честно сказать, не является пределом мечтаний одинокой и привлекательной женщины. Меня втолкнули в камеру, в которой, несмотря на солнечную жару улицы, царил полумрак, еще более усугублявший прохладу. И еще здесь пахло затхлостью, дешевой косметикой и парфюмерией.

В камере было три кровати, на одной из которых развалилось нечто. То есть в обычной жизни это «нечто», по всей вероятности, было ночной бабочкой, причем даже не лишенной привлекательности. Что-то располагающее чувствовалось в приятных чертах довольно юного лица и широко распахнутых глазах. Вот только лицо моей соседки по камере, разукрашенное синяками, ссадинами и царапинами, словно использованное в качестве боксерской груши, выражало тоску и немо-глухо-слепую ярость. Злость девушки в данный момент была направлена на меня — на мои длинные стройные ноги, на красивое, не изуродованное «ласками» ничьих кулаков лицо.

— А-а, с-сучка! — нежно встретила сокамерница, едва сопровождающий расцепил наручники на наших руках и, вдавив мои лопатки в грудную клетку, запихнул в камеру. Дверь злобно лязгнула за спиной, и металлический скрежет заставил меня еле заметно похолодеть. Не то чтобы я боялась даму-соседку. Вот еще! Просто эта особа вполне может успеть разукрасить меня своими когтями. И как я тогда работать буду, спрашивается?

— Привет, — сказала я, улыбнувшись. Даже довольно искренне. Потому что ждать вызволения осталось недолго — Киря спешит на помощь! После чего закурила, выбив из пачки сигарету и чиркнув зажигалкой. — Чего орем? Меня Таня зовут.

— Твари вы все. — Сокамерница вскочила на ноги и, странно подпрыгивая, попыталась осторожно подобраться ко мне.

Что ей от меня надо? Ладно, если бы здесь было перед кем свою крутизну демонстрировать. Но только передо мной? Не понимаю.

— Кто «все» и почему ты так решила? — ловко уклонившись от направленных к моему лицу цепких пальцев девицы, поинтересовалась я.

А та восторженно уставилась на невесть как сохранившуюся в моих пальцах сигарету.