Добрые слуги дьявола - Кармен Посадас Страница 27

Инес готова поклясться, что в тот день она ничего не пила. Она утверждает (или утверждала бы, если бы ей было с кем сейчас поделиться), что ничего не пила с той самой ночи в «Кризисе 40», от которой не осталось ни хороших, ни плохих воспоминаний — одна лишь черная дыра, укрепившая давно принятое решение до конца своих дней забыть о спиртном. Однако именно поэтому (потому что Инес была абсолютно трезва) трудно поверить, что она говорит правду. Но Инес настаивает: в тот день около шести часов вечера, когда она спокойно наслаждалась созерцанием нового факса от Игнасио де Хуана с пылкими признаниями в любви, в дверь позвонили, и, открыв, она остолбенела, увидев двух мужчин. И не потому, что оба были в зловеще-черной одежде, не потому, что у них в руках были дипломаты, делавшие их похожими на страховых агентов из фильмов шестидесятых годов, и даже не потому, что один из них был необыкновенно хорош собой, а другой похож на клячу, а потому, что, как показалось Инес, она уже видела обоих, хотя это было невозможно. Оба были незабываемы, каждый в своем роде, а Инес всегда считала, что может похвастаться фотографической памятью. Именно из-за этого странного ощущения, как уверяет Инес, она не смогла среагировать должным образом, когда красивый мужчина («Боже, какая улыбка! Поистине нечеловеческая!») сказал ей с уругвайским («да, да, уругвайским») акцентом: «Мне очень жаль, сеньорита, но мы пришли взыскать с вас по уговору». Инес спросила: «Взыскать что?» И тот мужчина с необыкновенной улыбкой ответил: «Вашу душу, сеньорита, вы продали ее нам». Он произнес это в унисон с другим типом, похожим на клячу, и с того момента уже исключительно он вел весь разговор: «Да, сеньорита, вы продали ее. Это произошло на прошлой неделе в баре, возможно, вы несколько перебрали, но, как бы то ни было, меня удивляет, что вы ничего не помните. Подобные вещи не так-то легко забываются. К тому же вы подписали договор своей кровью: смотрите, у вас до сих пор не зажил надрез на запястье. Видите? Договор есть договор, а условия были изложены совершенно ясно: в обмен на вашу душу, за которой мы придем, когда сочтем нужным, мы обеспечиваем исполнение всех ваших желаний до расчетного дня, то есть до сегодняшнего». — «Как?.. Когда?.. О чем вы говорите… я ничего не помню». — «Пожалуйста, не усложняйте, сеньорита, вы прекрасно знаете, как и когда, так что не перебивайте. Мы, как я уже сказал, обязались исполнять все ваши желания до дня нашей следующей встречи, напрягите свою память, таков был уговор. Конечно, время пролетело очень быстро, но, если клиент не уточнит, сколько лет он хочет еще прожить, мы имеем право взыскать с вас долг в любой день. Как кто-то сказал: «Бодрствуйте, ибо не знаете ни дня, ни часа и так далее…» — такова судьба человека, хрупкая, непредсказуемая. Однако хватит на сегодня дешевой философии. Вы сформулировали свои желания, мы их исполнили — вот и весь разговор». «Какие желания? — спросила Инес, начиная думать, что к ее частым кошмарам добавилась теперь еще и новая глупость. — О чем вы?» Услышав это, человек заметно скривил лицо, но тем не менее очень терпеливо сказал со вздохом: «Ну что ж, давайте вспомним вместе, что произошло с вами за последние дни, сеньорита. Какие желания выражали вы после нашей встречи в «Кризисе 40» вплоть до этого вечера? Чтобы вам позвонили из Соединенных Штатов с предложением о работе? Сделано. Добиться любви не ценившего вас мужчины? Пожалуйста. Чтобы ваша матушка исчезла из вашей жизни? Тоже исполнено. Только не говорите мне, что вы забыли. «Нажать на кнопку» — это были ваши собственные слова. «Если бы заставить человека исчезнуть было бы так же легко, как нажать на кнопку, — сказали вы, а потом добавили: — Прощай, мамочка».

Инес клянется, что именно в этот момент у нее стали дрожать коленки и все тело и она рухнула на ближайший стул. Этим моментом и воспользовались те двое, чтобы войти и, как ни в чем не бывало, усесться на софу. В этот момент, размышляя, как эти типы смогли прочитать ее самые бредовые мысли, она увидела, как умопомрачительный красавчик наклонил свою прекрасную голову, словно сочувствуя Инес. Однако Лошадиная Морда тем временем продолжал свою безжалостную речь, перечисляя все ее бредовые желания за последние дни. Подобные глупости постоянно приходят в голову каждому человеку, никто о них потом даже не помнит. Инес готова поклясться: если бы она действительно заключила договор с дьяволом, то ей бы не пришли в голову подобные желания. Она, несомненно, подумала бы о чем-нибудь более интересном и стоящем. Так она и сказала Лошадиной Морде, но тот лишь прищелкнул языком и ответил: «Ваши проблемы, сеньорита. Нас тоже удивило, что вы просили такую ерунду, тогда как могли сделать все, что вам заблагорассудится. В вас нет коммерческой жилки, скажем так, но, как бы то ни было, вы сделали свой выбор, а мы выполнили свои обязательства. Оцените наш профессионализм, ведь мы удовлетворили даже ваше экстравагантное желание отрезать руки ни в чем не повинной даме, хотя нам и показалась странной ваша прихоть. И как вам такое пришло в голову, сеньорита?»

Инес клянется, что, услышав это, была так ошеломлена, что не могла не то что говорить, даже пошевелиться. Воспользовавшись ее замешательством, Лошадиная Морда придвинул к ней свое лицо, как на завоеванную территорию, на расстояние нескольких сантиметров, так близко, что она смогла заглянуть в самую глубину его глаз. Они были как колодцы, как туннели в пустоту, уверяла она впоследствии. Потом, снова отдалившись от Инес, этот тип, словно делая уступку, произнес: «Ну что ж, если честно, то пока мы еще не исполнили одно ваше желание, но можете не беспокоиться, мы привыкли держать свое слово, так что…»

«Я могу, могу просить?» — с облегчением выпалила Инес, решив просить, чтобы, если это кошмар, она поскорее проснулась, ради Бога и всех святых, в которых никогда не верила до этого момента.

«Мне жаль, — сказал Ослиная Морда, — мне очень жаль, сеньорита, но вы уже сформулировали это желание несколько дней назад: оно касается вашего соседа, кларнетиста…»

«Пожалуйста, пожалуйста, пусть я проснусь!» — воскликнула Инес и отчаянно ущипнула себя за ногу, надеясь прекратить кошмар. Однако это не помогло. — Соседа-кларнетиста, сказали вы? А что с моим соседом-кларнетистом?»

«Дело в том, что если мы не исполнили до сих пор вашего желания относительно этого несчастного человека, то лишь потому, что вы почти одновременно пожелали ему две различные вещи: сначала чтобы он свалился с пятого этажа, а потом — чтобы подавился своей проклятой свистулькой (полагаю, вы имели в виду мундштук его кларнета). Однако, поскольку между двумя этими желаниями существует очевидное противоречие, осталось неясным, как вы хотите покончить с ним, и лишь по этой причине мы до сих пор не удовлетворили вашего желания. Как бы то ни было, можете не беспокоиться, мы, как я вам уже говорил, не нарушаем обязательств, но необходимо получить небольшое уточнение, сеньорита…»

Инес клянется, что не очень хорошо помнит, что же произошло дальше: Чудовищная Морда поднялся с дивана, и она решила, что он собирается выйти в коридор, чтобы привести в исполнение ее последнее желание. Инес вскричала: «Нет, нет!», ей показалось, что Обладательсамойпрекраснойвмиреулыбки не находил себе места и кусал губы, как будто вся эта сцена и паника Инес вызвали напряженный внутренний конфликт, словно в его душе происходила борьба Долга с Необходимостью, Жалости с Прагматизмом, Каина с Авелем. Инес готова поклясться в этом, хотя, вероятно, не следовало бы, ведь это были всего лишь ее домыслы, но едва ли тот момент был подходящим для психологических наблюдений.