Безбашенный всадник - Михаил Серегин Страница 27

– Я тоже склонен так думать, потому что у него было все! – согласился я и принялся снова убеждать жену: – Ограбив Камаля, он надел его одежду, драгоценности и все прочее. У него были все документы Камаля, включая карточку гостя в отеле... Вот он и сыграл его роль! Явился туда под его именем и все вывез! Кроме того, вспомни, как Камаль говорил, что этот мерзавец хорошо знает арабский язык, так что ему ничего не стоило выдать себя за настоящего шейха.

– Ну, в этом есть рациональное зерно, – вынуждена была согласиться Маруся.

– И потом, будь Камаль тем, на что ты очень прозрачно, для меня, естественно, намекала, зачем ему было брать только половину денег, если он мог взять все? – продолжил я.

– Может быть, в нем совесть заговорила? – неуверенно сказала она.

– Но тогда он вовсе и не... – Я не закончил, но она меня поняла. – И потом, самое главное, зачем же ему было возвращаться к нам? – спросил я, и на это ответа у нее не было.

Но моя жена, как бы я ее ни любил, ничем не отличается от прочих женщин, которые никогда и ни при каких обстоятельствах не сознаются в том, что были не правы. И Маруся, следуя чисто женской логике, то есть переводя разговор на другую тему, тут же заявила:

– Только я не понимаю, почему все это нужно было держать от меня в тайне? Неужели ты такого невысокого мнения о моих умственных способностях, что решил, будто я не состоянии все понять?

– Дорогая, я никогда не сомневался в твоем уме и способности здраво мыслить, – подсластил пилюлю я и добавил немного дегтя: – Но ведь и твой характер для меня не тайна! И потом, как бы иначе, то есть оставаясь на даче, я мог все это выяснить, – заметил я и напомнил: – Кроме того, если бы ты поехала со мной в Москву, то не встретилась бы с Харитоновым.

– Кстати, – тут же воскликнула Маруся, – Камаль, а у вас не было с собой такого документа с вашей фотографией? – И она описала то, что ей показал директор конезавода.

– О, да! Быть! – радостно воскликнул он.

– Так именно его ваш двойник и оставил в залог за жеребца! – добавила она.

Камаль страшно побледнел и гневно заявил:

– Аллах не простить он такой святотатство!

Мы с женой удивленно переглянулись, недоумевая, что же это мог быть за документ, но спрашивать не стали – и так было ясно, что он был очень важен для Камаля.

– А теперь давайте решать, что нам делать дальше? – предложил я. – Должен же быть какой-то выход!

– Помогать я, please! – взмолился Камаль.

– Да поможем! Поможем! – отмахнулся я. – Знать бы еще как?

– Как я понимаю, Камаль остается у нас? – спросила жена и, не дожидаясь ответа, прошла в нашу комнату, откуда почти сразу же вернулась со стопкой постельного белья, которую пронесла во вторую комнату, которую мы держали для гостей. – Полагаю, что ваше высочество сможет сам застелить постель, – не без иронии сказала она, – потому что я устала, как сто тысяч чертей, и хочу спать! А вы сидите здесь, сколько хотите, думайте, придумывайте... Только убедительно прошу вас: меня ни во что не впутывайте, потому что нервы у меня не железные и я запросто могу сорваться с самыми плачевными для вас обоих последствиями.

– Какие? – тут же спросил Камаль.

– Он вам расскажет! – кивнув в мою сторону, сказала Маруся с самым угрожающим видом.

– Спокойной ночи, дорогая! – искренне, самым доброжелательным тоном пожелал ей я.

– Счастливые сны вы, мадам Мари! – галантно заявил Камаль.

Дверь за Марусей закрылась, но неплотно, а мы стали обсуждать наши дальнейшие действия.