Кровные братья - Фридрих Незнанский Страница 27

— Что-о-о?! — Турецкий вскочил.

— Артист продолжил концерт, одолжив инструмент у одного из музыкантов оркестра. Публике ничего не объявили, центральная прокуратура начала следствие.

— Ё-перный балет!!

— Вот именно, Саша, вот именно!

— Подробности?

— Узнаешь у следователя, который вел это дело до сих пор.

— Что значит «вел до сих пор»? Меркулов затянулся и выпустил дым через ноздри.

— Это значит, Сашок, что ты принимаешь оба дела. Взрыв «Мерседеса» и кражу скрипки.

Турецкий кисло кивнул.

— Чует мое сердце, — продолжал Константин Дмитриевич, — что все это связано одной цепью, пока невидимой для нас.

— Да, выглядит так, будто что-то и вправду здесь нечисто.

— Итак, за дело. Приступай. Возьми всех, кого считаешь нужным. Подключи Грязнова, из твоих ребят там кого-нибудь посообразительнее, ну, в общем, что я тебе объясняю — сам большой. Задействуй всю нашу традиционную команду.

— Понял, товарищ начальник.

— Со скрипкой Райцера — сам понимаешь, дело противное. Мировая знаменитость, первый приезд на родину…

— Да уж, что и говорить, ласково его у нас встретили. Как думаешь, Костя, это специально именно под него подкапывались? Может, какой-то завистник из числа бывших соучеников похитил у гения инструмент…

— Да, фантазия у тебя хорошо работает. Действуй в таком же духе.

— …и распилил его ножовкой в сортире. Где-то я читал нечто подобное.

— Ладно, Саня, хорош резвиться.

— Или им просто была нужна сама скрипка? Типа «Страдивари»?

— Вот это ты мне и установишь. Для начала неплохо бы понять, кто такие эти самые «они»?

— Вечная загадка. Иногда я напоминаю сам себе какого-то не то кроссвордиста, не то разгадчика ребусов.

— А главное — ребусы все никак не кончаются, Саша, — подытожил Меркулов, приподнимаясь. — Пойдем-ка, пожалуй. У меня денек был — о-го-го какой веселый.

— Иди, Костя. А я к себе — посижу еще. Ребусы поразгадываю.

На следующее утро Турецкий проснулся поздно. Солнце уже стояло высоко и ярко освещало его спальню. Он выглянул в окно: обильный снег, выпавший за последние два дня, искрился и переливался в утренних лучах. «Мороз и солнце — день чудесный», — просипел он сквозь зубы.

Метель, два дня без перерыва трепавшая Москву, наконец утихла. Поэтому Александр Борисович не стал вызывать ни такси, ни машину из прокуратуры, а поехал на работу на своем любимом синем «Пежо-406».

Первый визит в тот день он нанес изысканному денди, надежде отечественного бизнеса Анатолию Николаевичу Орликову. Бизнесмен принял гостя из Генпрокуратуры в спортзале своей роскошной виллы, расположенной в престижном пригороде столицы.

Видимо, перед приходом Турецкого хозяин «приручал» тяжелейшую штангу. Оторвавшись от спортивного снаряда, он сделал приветливое лицо и всем своим существом как бы «развернулся» навстречу пришельцу. Александр Борисович присел на соседний тренажер и постарался придать беседе, насколько это было возможно при данных обстоятельствах, непринужденный, приятельский характер.

— Анатолий Николаевич, вы давно знали покойного Выхина?

— Несколько месяцев.

— Вас связывали общие интересы? Орликов быстро взглянул на Турецкого пронзительным взглядом:

— Ну что ж, от вас, похоже, бесполезно что-либо скрывать. Коля был классным парнем, настоящим русским мужиком в лучшем смысле… но помимо чисто дружеского был у меня к нему и деловой интерес.

— Может быть, расскажете поподробнее? — Турецкий поднатужился, попытавшись соединить локтями две детали конструкции тренажера, предназначенного развивать мышцы рук, и это ему удалось.

— Ну вы же понимаете, что в деловом мире не бывает просто друзей. Покойный Коля планировал снести рынок, а на его месте построить большой транспортный узел — с торговым центром, автостоянкой и заправочной станцией. А я — помимо основной своей деятельности — владею сетью АЗС…

— Понятно. А ваш партнер?

— Вы имеете в виду Олега? Ну Олежек не просто партнер. Он — друг детства. «Кровный брат». Олег долгое время был моим заместителем в нашей компании, после того как мы решили расширить рамки нашей деятельности, возглавил собственное дело. В настоящее время он лично владеет огромной сетью деликатесных продуктовых супермаркетов.

— Таким образом, он тоже был заинтересован дружить с Выхиным, — понимающе кивнул Турецкий. — А кто мог его «заказать»? У него были враги?

— Вас ведь не интересуют мои домыслы, — бизнесмен внимательно посмотрел на юриста, — а интересует вас то, что я знаю, верно? Так вот: я не знаю ничего.

— Почему же, — Турецкий вторично напряг мускулы, побеждая тугой тренажер, — домыслы тоже могут быть полезны. Меня интересует все. Кого вы подозреваете?

— Да я на самом-то деле никого конкретно не подозреваю. Просто мне кажется очевидным, что так же, как мы с Олегом Лисицыным были заинтересованы в выхинском проекте, так же другие были не заинтересованы. Более того, для кого-то снос рынка мог быть гибельным, что теоретически могло подвигнуть этих людей…

— Вы говорите о конкретных людях? Вы их знаете?

— Нет, не знаю. Я только предполагаю — математически, — что у каждого проекта есть не только интересанты, но и противники.

— Я понял вас, Анатолий Николаевич. А теперь расскажите о картине.

— О картине?

— Да. — Турецкий встал с тренажера. — О картине Азовского, которую вы с Лисицыным подарили покойному Николаю Выхину.

Орликов в третий раз на протяжении беседы посмотрел на Турецкого умным, цепким, испытующим взглядом.

— Ну, во-первых, — наконец улыбнулся он, — речь идет, конечно, о копии.

— Копии? — радостно рассмеялся Турецкий. «Черт тебя возьми! — подумал он про себя. — Ты умен, в этом тебе не отказать. Не захотел идти в ловушку, так заботливо мною приготовленную».

— Точнее даже, — любезным тоном продолжал Орликов, — это не копия, а стилизация.

— Я понимаю. А чья это вообще была идея?

— Идея была моя, потому что мы как-то с Колей… простите, с Николаем Ефремовичем — покойным — разговорились, и оказалось, что мы оба любим русскую живопись девятнадцатого века.

— И вы решили подарить ему именно копию, — подчеркнул Турецкий, — ой, то есть, простите, стилизацию.

— Ну специально такой задачи не стояло, — еще более любезно, чем раньше, продолжал бизнесмен.

— А где вы приобрели картину?

— У моего друга Олега есть связи, — начал Анатолий Николаевич.

— Это у «кровного брата»? То есть у Олега Лисицына?