Расплата кровью - Элизабет Джордж Страница 27

Дэвид Сайдем не был похож на человека, почти двадцать лет женатого на такой знаменитой актрисе, как Джоанна Эллакорт. Линли знал сказочную версию их отношений, нечто вроде романтической глупой болтовни, которую бульварные газеты скармливают своим подписчикам, чтобы те могли скоротать ежедневные поездки в метро в час пик. Это была в высшей степени стандартная история о том, как двадцатидевятилетний антрепренер из Центральной Англии – сын сельского священника, – в сущности, не обладающий ничем, кроме красивой внешности и непоколебимой уверенности в себе, что было скорее его достоинством, открыл девятнадцатилетнюю девушку, уроженку Ноттингема, игравшую взъерошенную Селию в сомнительном театрике; как он убедил ее соединить их усилия, вызволил ее из мрачного пролетарского окружения, в котором она родилась; как обеспечил ее учителями актерского мастерства и сценической речи; как направлял каждый ее шаг, пока она не стала самой востребованной актрисой в стране. И он всегда знал, что она этого добьется.

Двадцать лет спустя Сайдем еще не утратил чувственной красоты, но это явно были остатки прежней роскоши, без меры расточаемой. Его кожа уже носила отпечаток нездорового образа жизни, у него явно наметился второй подбородок, а лицо и руки были припухшими. Как и у всех остальных мужчин в Уэстербрэ, у Сайдема не было возможности побриться этим утром, и из-за этого он выглядел совсем уж потрепанным. Заметная щетина затенила его лицо, подчеркнув темные круги под глазами с тяжелыми веками. Тем не менее оделся он с замечательным вкусом, стремясь показать себя с как можно лучшей стороны. Свое крупное тело он заключил в пиджак, рубашку и брюки, которые, по всей видимости, были сшиты на заказ. Вид у них был дорогой, как и у наручных часов и золотого перстня-печатки, посверкивавшего при свете камина, пока Сайдем усаживался на облюбованное место. Не на стул с жесткой спинкой, отметил Линли, а в удобное кресло в полумраке в глубине комнаты.

– Я не очень уверен, что понимаю, в чем состояла ваша задача в эти выходные, – сказал Линли, пока сержант Хейверс закрывала дверь и усаживалась за стол.

– И каковы мои функции вообще? – вежливо уточнил Сайдем.

Интересная поправка.

– Ну, если угодно, да.

– Я занимаюсь делами своей жены. Слежу за ее контрактами, размещаю ее ангажементы, вмешиваюсь, когда на нее чересчур давят. Я читаю ее сценарии, подаю ей реплики, распоряжаюсь деньгами. – Сайдем, видимо, уловил что-то в глазах Линли. – Да, – повторил он, – я распоряжаюсь деньгами. Всеми. А их немало. Она их делает, я вкладываю. Так что я на содержании, инспектор. – Тут он улыбнулся, причем без тени веселости. Видимо, зависимость от жены была ему не слишком приятна.

– Вы хорошо знали Джой Синклер? – спросил Линли.

– Хотите сказать, что это я ее убил? Позвольте, с этой женщиной я познакомился только в половине восьмого. Джоанне не пришлись по душе изменения в пьесе, но все изменения обговариваю с драматургами в основном я. И не убиваю их, если мне не нравится то, что они написали.

– Почему вашей жене не понравился сценарий?

– Джоанна все время подозревала, что Джой попытается за ее, Джоанны, счет снова протолкнуть свою сестру на сцену. Имя Джоанны привлечет зрителей и критиков, но впечатление на них произведет Айрин Синклер. По крайней мере, этого боялась Джо. И когда она увидела переделанный вариант, она заранее решила, что ее опасения подтвердятся. – Сайдем медленно поднял обе руки и плечи. Это был не совсем обычный жест, так пожимают плечами французы. – Я… мы и правда здорово повздорили из-за этого после читки.

– Ну и в чем состояла ваша размолвка?

– Типичная семейная ссора. На уровне «посмотри-во-что-ты-меня-втравил». Джоанна категорически не желала участвовать в обновленной пьесе.

– А тут вдруг такая удача, верно? – заметил Линли.

У Сайдема раздулись ноздри.

– Моя жена не убивала Джой Синклер, инспектор. И я тоже, учтите. Убийство Джой вряд ли бы избавило нас от проблемы более существенной.

Он резко отвернулся от Линли и Хейверс и принялся разглядывать фотографии в серебряных рамках стоявшие на столике у окна.

Линли подумал, что его берут на удочку, и решил заглотить наживку.

– Более существенной?

Голова Сайдема как на шарнирах повернулась вспять.

– Роберт Гэбриэл, – мрачно проговорил он. – Чертов Роберт Гэбриэл.

Линли давно понял, что молчание при допросе порою ценнее вопроса. Напряжение, которое оно почти всегда вызывало, было одним из немногих преимуществ обладателей полицейского удостоверения.

Поэтому Линли держал паузу, провоцируя Сайдема на дальнейшие признания. Что почти сразу же сработало.