Ловцы душ. Исповедь - Елена Богатырева Страница 26

Все, что происходило до того, казалось ей лишь романтической игрой, исполненной глупых надежд и неоправданных ожиданий.

Выстрел оборвал игру.

Он возвестил, что условия изменились, и если она и дальше собирается участвовать в главных событиях, то ей необходимо подготовиться. Ей просто необходим был какой-нибудь обыкновенный человек, прочно связанный с реальностью, способный выслушать ее и, быть может, дать дельный совет. Женщина, сидящая на краешке ее кровати, прожила долгую жизнь, может быть, она и сможет…

Марта отбросила последние сомнения, но на всякий случай сказала:

— Я не имею права вас втягивать… Похоже, теперь это очень опасно.

Нина Анисимовна, приготовившаяся услышать, что же там за пробелы в дневнике, лишь всплеснула руками.

— В семьдесят лет существует лишь одна опасность — стать никому не нужной. Вот это действительно страшно. А все остальное — ерунда.

Марта улыбнулась. Вчерашняя жгучая боль отступила, лишив тело последних сил, брошенных на борьбу с нею. Внутри разливался покой, означающий одно из двух: либо опасность миновала и она выкарабкается, либо — конец близко. Выбирать не приходилось. А потому… Марта начала рассказывать.

Нина Анисимовна слушала ее завороженно, прикрывая иногда глаза, чтобы увидеть ту самую реку, бегущую между двух холмов, или розовые облака, отражение которых плавает в озере перед восходом солнца, Евгению, с развевающимися огненными волосами в экстазе на вечерней молитве, Галину, копающуюся в огороде с большим энтузиазмом, чем остальные…

Марта рассказывала.

* * *

День стоял пасмурный, тяжелый. Облака можно было достать рукой. Они гроздьями свешивались между деревьями. Марта часто гуляла в лесу, чувствовала его магию. Она никогда не могла бы сказать, сколько времени пробыла там, — время в лесу растворялось. Здесь царили свои законы. Она могла зайти как угодно далеко и безошибочно потом найти дорогу обратно. Не потому, что оставляла заметки в виде сломанных веточек или, скажем, ориентировалась по солнцу. Она всегда шла наугад, но ни разу не ошиблась. У нее было врожденное чувство ориентации, как у животных.

И еще ей хотелось найти те пещеры, о которых Рерих писал, что они есть, — подземные бесконечные ходы, соединяющие Алтай с Тибетом. Наследство древних. Тех, что ушли давно…

«А как выросла белая береза в нашем краю, так и пришел белый царь и завоевал край наш. И не захотела чудь остаться под белым царем. Ушла под землю. И захоронилась каменьями».

В этот день она бродила уже достаточно долго, но темный лес с висящими в кронах облаками не отпускал, обволакивая влажным теплом. Марта повернула к реке — нужно было пройти немного вперед и спуститься по холму вниз. И вот, уже услышав плеск воды, она вдруг столкнулась с человеком.

Откуда он вынырнул, Марта не смогла бы сказать, и как она его не заметила — тоже. Порой она замечала юркую пеструю мышь, пристроившуюся в корнях, а тут… Длинные волосы, борода. Сначала она приняла его за старика и, только когда он заговорил, поняла, что перед ней человек молодой, едва ли старше нее самой.

— Кто вы? — спросил он, не поздоровавшись, уставившись на нее исподлобья.

— Марта.

Ей стоило труда преодолеть первый испуг и отвечать с достоинством.

— Какое мне дело, как вас зовут? — раздраженно спросил мужчина. — Кто вы такая: археолог, альпинист, биолог на практике?

— Я местная, — уклончиво ответила Марта, подражая для правдоподобия здешнему акценту.

Мужчина рассмеялся — именно тогда Марта и осознала, что он молодой: старики так задорно не смеются.

— Скажите еще — доярка или колхозница! Вы из столицы, не меньше. Я за вами давно наблюдаю.

— Давно? — поразилась Марта.

Ей и в голову не приходило, что кто-то может за ней следить в лесу. Стало страшновато.

Он махнул рукой.

— И все понять не могу, каким ветром вас сюда надуло? На туристов не похожи. Слишком вы тут обживаетесь, огород развели. Поете странно по ночам…

Теперь он смотрел ей в глаза пристально и без тени улыбки.

— Так кто вы?

Марту охватила паника. Перестав улыбаться, мужчина сделался строг и даже, пожалуй, страшен. Да и вообще он мало походил на реального человека. Одежда висела на нем мешком и явно была с чужого плеча. Рукав был разорван до самого локтя и вымазан не то грязью, не то засохшей кровью. И тут она вспомнила…

* * *

Марта замолчала, и Нина Анисимовна растерянно посмотрела по сторонам. Картинка леса упорхнула без предупреждения, и Нина Анисимовна пыталась определить — куда. Она взглянула на Марту, та улыбалась:

— Вы удивительная слушательница. Если можно, принесите, пожалуйста, стакан воды.

Если можно… А можно ли ей? Нина Анисимовна совсем забыла о письменных распоряжениях Николая Ивановича. Она взяла листок, пробежала его глазами, посмотрела на часы и схватилась за голову.

— Нам же лекарство принимать пора. Так, порошок номер один.

Николай Иванович не поленился, рассовал лекарства в приготовленные пакетики и на каждом написал номер. Нина Анисимовна протянула Марте стакан воды и столовую ложку с порошком.

— Что это? — поморщилась Марта, проглотив лекарство и запивая его водой.

— Понятия не имею. Но вы не волнуйтесь, Коля — хороший доктор. На него можно полностью положиться.

Нина Анисимовна проявляла все признаки нетерпения, ей явно хотелось услышать продолжение рассказа.

— Вы остановились на том, что вспомнили… — по-детски подсказала она Марте.

* * *

В первые недели их приезда у каждого было много идей относительно того, чем еще он мог бы заняться, кроме выполнения основной миссии. Маша, например, как историк, очень интересовалась старинными обычаями, сказками, преданиями. Скорее всего она не очень-то верила в успех нашего предприятия и собиралась не терять времени даром, а набрать хорошего материала на кандидатскую диссертацию. К тому же Сеня теперь был постоянно рядом и мог бы помочь ей с обработкой материала, а главное — с выводами.

Как-то она объявила нам, что отправляется на поиски материала в поселок. Прихватила свой блокнотик и рано утром ушла. Вернулась она вечером совершенно расстроенная и уставшая — ей пришлось пройти за день около десяти километров. В селе она нашла одних стариков (потому что молодые были заняты уборкой урожая), но ей как раз они и нужны были. Разговорившись с тремя женщинами на лавочке, она объяснила им, что приехала из Ленинграда и интересуется сказаниями их народа. Бабки дружно закивали ей в ответ, мол, хорошее дело, но, ссылаясь на собственное косноязычие, посоветовали сходить к Федотовне. Она постарше, а значит, больше помнит, да и речь у нее медовая, складная.

Мария отыскала Федотовну в сарае, с козами. Женщина оказалась покладистой и тут же повела ее в дом, напоила кумысом и принялась рассказывать. Вступление — «Ой, да расскажу я тебе, девчушечка, сказочку, которая правдивее любой самой чистой правды будет, что на горе сидит, ножки свеся, ждет лишь, когда потревожат…» — было длинным и цветастым. Мария строчила в блокнот как из пулемета, боясь, что не запомнит все чудные обороты, которыми пользовалась рассказчица. Каково же было ее удивление, когда, добравшись до сути, Федотовна принялась рассказывать ей о каком-то «черном альпинисте», упавшем в пропасть на леднике и с тех пор блуждающем в местных лесах и губящем людские души.