Год Быка - Александр Омельянюк Страница 26
Год Быка - Александр Омельянюк читать онлайн бесплатно
Более того, Жан Арутюнович с ними пел бы только живьём. Ибо он не стал бы уподобляться представителям российского шоу-бизнеса, «под шумок» собирающим со зрителей огромные деньги.
Ведь в западном шоу-бизнесе использование фонограмм категорически запрещено. А в России это обычное дело. Жан Арутюнович считал, что петь под фонограмму – неуважение к слушателю. И для него петь под «фанеру» было бы то же самое, что целоваться с женщиной через стекло.
По этому поводу он добавлял:
– «Большинство наших исполнителей не то, что петь, они и ходить на сцене нормально не умеют. А зритель думает: «Лучше я диск послушаю, чем куплю билет, выйдя из дома, чтобы послушать «фанеру».
Но Жана Арутюновича любили не только М.Ростропович и А.Серов, но и, также с самого детства, – Л. Сенчина и В. Сюткин, который тоже исполнял кое-что из его репертуара.
Узнав об этом, его почитатель Платон с огромной долей правды как-то пошутил по поводу начальных букв этих фамилий:
– «Татляна любил СССР!».
Но в начавшийся 2008 год Жану Арутюновичу было не до шуток.
19 марта этого года в Версале умер его давний друг, с которым они дружили пятьдесят лет, Жак Дувалян. Тот завещал его кремировать и развеять прах в саду над Аллей Воспоминаний парижского пригорода Кламар.
Его давняя любовь и вдова, известный в Мире хореограф Наиля Мамедовна Назирова, бывшая младше мужа почти на тридцать лет, говорила о Жаке, в которого она влюбилась ещё восемнадцатилетней:
– «Это был мужчина, о котором можно только мечтать!».
Для Жана Арутюновича это умер не просто давний, большой друг, а человек – символ. Ведь получилось так, что именно Жак Дувалян в своё время как бы передал эстафетную палочку франко-русско-армянского шансона юному дарованию, своему другу и преемнику Жану Татляну, который всегда считал, что его культура является армяно-греко-русско-французской смесью.
Да и сам Жан Арутюнович всегда считал себя шансонье в классическом смысле слова, когда те бродили по дворам и пели без микрофонов. В таких песнях были и сюжеты и переживания. И шансон Татляна, как уже говорилось, – это отголоски его биографии, лирический дневник его жизни.
В России же это пока, по его мнению, в основном только тюремные, арестантские песни, «блатняк», к которому он, в такой многострадальной стране, как Россия, естественно, относится плохо.
– «Мне барды намного ближе, чем те, которые представляют, якобы, русский шансон, в котором творится непонятно что! Называть блатные песни шансоном – это кощунство! И потом, шансон – есть шансон, на каком бы языке ты не пел! Причём тут русский шансон? Ведь нет английского и других! Тогда уж правильнее называть эти песни «русской песней»!» – заключил Жан Арутюнович в одном из интервью.
И его слушатели – люди разных возрастов, для которых главное в песне сюжет, гармония и чувства, идущие от сердца к сердцу, с ним согласны.
Отсюда проявляется и неприязнь Жана Арутюновича и к фонограммам.
Разве «фанера» может передавать каждый раз меняющееся, особое состояние шансонье? Ведь шансон – это маленький, живой театр!
Как-то раз, участвуя в концерте «Золотой шлягер», в котором все пели под фонограммы, включая и Президентский оркестр, Жан Арутюнович собрался петь живьём под записанную музыку. Так и здесь устроители концерта потеряли массу времени, чтобы найти для него микрофон и установить его. И хотя по качеству звук его песен был похуже, но зато было видно, что он поёт вживую. А это для маэстро было главным!
– «Молодцы те ребята, которые могут абсолютно точно открывать рот под записанную в прошлом году «фанеру». Я этого делать не могу, не понимаю!» – объяснял после концерта Жан Арутюнович свою позицию представителям средств массовой информации.
Таковым он остался и на всю жизнь, не участвуя в шоу-бизнесе, называя его бизнес-шоу, принципиально не выступая под фонограмму, в шутку называя себя бездарным в этом вопросе человеком.
В 2008 году в Санкт-Петербурге Жан Арутюнович Татлян отметил своё 65-летие со дня рождения и 50-летие творческой деятельности.
И 25 октября в ДК имени «Ленсовета» состоялся его юбилейный вечер.
Но для него давно его дни рождения, в том числе юбилеи, не имеют большого значения. Для маэстро это всего лишь обычные дни, такие же, как вчера, сегодня, завтра. Ведь для него самое главное – это здоровье и удача, спокойствие в жизни и творчестве, чтобы Бог подольше сохранял ему разум и чувство юмора.
Жан Татлян всегда в своей жизни делал исключительно то, что искренне нравилось ему самому. А раз это он делал от души, а себя не обманешь, то его творчество приходилось по сердцу и другим людям. Поэтому он был по-настоящему счастлив, считая, что человеку многое по плечу, если он этого хочет искренне и к этому стремится. По поводу своей жизни Жан Арутюнович объяснял дотошным журналистам:
– «Мне грех жаловаться. Я работал с великими людьми во многих странах Мира. У меня интересная и насыщенная жизнь. Меня помнят на Родине, хотя я почти тридцать лет прожил за границей.
И это особенно приятно. На мои концерты ходят. Меня слушают. А что может быть ещё важнее для человека моей профессии?! И я, как всегда, стараюсь не подводить своего зрителя!».
И действительно, тонкая по звучанию музыка в сочетании с красивым узором текста, плюс особая атмосфера его новой программы доставили удовольствие всем трём поколениям его зрителей. Новые его концерты представляли собой песенные спектакли, включающие в себя его старые и новые работы, как певца и композитора.
На вопросы журналистов о творческих планах маэстро и его творческих удачах – о новых, красивых песнях: музыке и словах, Жан Арутюнович, как всегда доброжелательно, ответил:
– «Есть несколько таких песен. Но я в основном пишу музыку, а тексты – в соавторстве на французском, английском и русском языках. Кстати, теперь у меня в репертуаре стало много и русских народных песен. Раньше я их не исполнял. Вообще очень часто сам создаю сюжет, образ.
И название песни имеет для меня очень большое значение, потому что в нём – настроение. Три слова в названии песни – хорошо, если двумя удалось создать настроение – потрясающе, одним словом – гениально!».
Так в известной песне Жана Арутюновича Татляна «Мы были, мы есть, мы будем!» говорится о краеугольных камнях, на которых зиждется всё Человечество: религия, любовь и сплочённость семьи.
Ведь в трудные экономические и политические времена здоровая семья сплачивается ещё сильнее, представляя собой ядро. И если в семье есть любовь, то она поможет преодолеть трудности, которые будут всегда и у всех, независимо от их достатка и места в обществе.
Жан Арутюнович Татлян нигде не чувствовал себя чужаком, где бы он ни жил, будь то Санкт-Петербург, Париж или Нью-Йорк. Ни в чём больше не нуждаясь, он создавал свой микромир из близких, друзей и единомышленников, в котором и протекала его жизнь. Его друзья, к увеличению числа которых он никогда не стремился, независимо от их национальности, это были, прежде всего, люди общей культуры.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments