Золотая дева - Анна и Сергей Литвиновы Страница 26

Лиза уже поняла: если самолет желтый – он разобьется. Если человек желтый – он умрет. А что, их дом такого цвета – сгорит, получается?.. Она, конечно, сказала папе – но тот человек, как это… приземленный. Приказал пожарную сигнализацию проверить, успокоил Лизу, что все работает, – и забыл…

А маме теперь и вовсе не скажешь. Она с ними больше не живет. И правильно, мама сама виновата. Все равно она бы ничего с этим желтым не сделала, конечно.

Может, Маша поможет? Но только и ей ведь, наверно, не объяснишь…

* * *

Новая няня весь день сегодня ходила грустная. Носится с Лизой в салочки – а лицо нерадостное. Наряжает куклу – а сама вздыхает. Читает девчонке книгу – а вид отсутствующий, в текст, похоже, и не вникает. Явно тяготится работой и ждет не дождется, когда девчонку спать уложит.

Вот Костик и решил развеять нянину печаль. А заодно и присмотреться к ней. Прощупать.

Дождался, пока Лиза уснет, покинул свой пост в дежурке и отправился в особняк.

Марию застал в гостиной, с английской книгой на коленках.

Он осторожно приблизился к девушке. Опустился в соседнее кресло, улыбнулся, произнес:

– Привет!

Все ждал, не охватит ли его предательский озноб, но приступом пока и не пахло. Наоборот – улыбка Маши его согрела. А нежный голосок прозвучал музыкой.

Девушка весело произнесла:

– Я вас не знаю… но попробую угадать… Наверно, вы Костя? Вы в дежурке обычно сидите?

Ну, тут он себя совсем легко почувствовал. Кивнул:

– Он самый.

А няня заулыбалась:

– Вот удивительно, да? Я уже сколько здесь работаю, а с вами только сейчас познакомилась!

– Зато я вас вижу все время! – усмехнулся он.

Споткнулся о настороженность в ее глазах и поспешно добавил:

– У меня ведь в дежурке целый наблюдательный пункт. Шестнадцать камер, изображение транслируется на мониторы. И две из них – над детской площадкой.

– И в комнате Лизы тоже видеокамера есть? – нахмурилась девчонка.

– Конечно, – кивнул он.

– А в моей? – продолжала его пытать Мария.

Щечки, кстати, у нее слегка зарумянились – что она там творит, в своей комнате в одиночку?

– Нет, в вашей не имеется, – успокоил ее охранник.

– Спасибо хоть на этом, – буркнула она. И строго произнесла: – Значит, вы – главный контролер. А если я вдруг Лизу по попе шлепну – хозяину меня заложите?

– Маша, Маша, вам не идет быть строгой, – усмехнулся Константин. – Да и чему вы удивляетесь? У вас в контракте разве нет согласия на видеозапись?..

– Да было там что-то на эту тему, – проворчала она. – Но я думала: так, иногда. Не то чтобы тотальный видеоконтроль.

– Первые несколько дней – был, – не стал оправдываться Костя. – И записи даже хозяин просматривал, по вечерам. Кстати, при мне и хвалил вас – молодец, говорит, девчонка, хорошо Лизу приструнила… А теперь только изредка включаем.

Окинул ее взглядом и добавил:

– Хозяева больше не просят – так для себя самого смотрю. Вами любуюсь.

Она фыркнула:

– Вы тоже, что ли, озабоченный? Как этот Сашка?

– Ох, Маша, как вы подозрительны! Нет, не волнуйтесь. Я любуюсь вами исключительно из эстетических соображений. Как… моделью. Прекрасной и недоступной.

– Издеваетесь?

– И еще мне нравится, как вы с Лизой ладите, – поспешно добавил он. – Просто удовольствие получаю: как две подружки!

– Спасибо, – сменила гнев на милость няня. – И спасибо, что насчет шпионской аппаратуры предупредили. А то я сегодня Лизе как раз стишок рассказывала… не самый уместный…

– Ага, – улыбнулся Костя. – У машины ЗИЛ-130 отказали тормоза… Только чего тут неуместного? Его все дети знают.

– А неправильное ударение в слове шóфер? – хихикнула Мария. – А слово «жопа»?

– Ну, вы «попа» сказали…

– Тоже вроде не совсем детское…

– Да не волнуйтесь. Я вас не выдам.

И вздохнул:

– Да и некому теперь выдавать… Кривцовой – нет. А Хозяину все равно, попа или жопа.

Маша оглянулась, понизила голос, произнесла:

– А в этой комнате камера есть?

– Да. Но сейчас она выключена. Я только те оставил, что на входе.

– Впрочем, я бы и в камеру сказала: жаль мне Кривцову, – вздохнула Маша. – До сих пор помню, как она стояла под воротами, когда ее домой не пустили, настолько растерянная… Выгнали, подумать только! Как служанку! Мне и в голову не приходило, что они с Макаром настолько не ладят. Не просто развод затеяли – еще какой скандальный…

– Да они давно об этом поговаривали, – возразил Константин. – Раз в месяц – точно. Или мадам Макара к его девчонкам приревнует, или он ее – к фигуристу. Или из-за Лизы ругались. Или просто так, из-за пустяка. Слово за слово, скандал – и понеслось. «Я подаю на развод!» – «Да пожалуйста! Катись!» Но только до дела ни разу не доходило. Подуются друг на друга пару дней – и как ни в чем не бывало. Не милуются, конечно, но и ужинали вместе, и отдыхать даже ездили иногда.

– Интересно, – задумчиво произнесла Маша, – а что сейчас-то будет? Кривцов заявление в суд подаст? На раздел имущества?

– Наверно, – пожал плечами Костя. – Я сегодня утром слышал – хозяин с Нурланом по телефону разговаривал, со своим адвокатом. И говорил ему что-то вроде: еще неделя на артподготовку, и только потом, со всем материалом, к судьям.

– Это как понимать?

– А хрен его знает. Может, документы какие надо сначала собрать.

– Или… или, – предположила Маша, – Лизе за эту неделю голову окончательно задурить.

Она вздохнула. Печально улыбнулась Косте. Произнесла – вдруг перейдя на «ты»:

– Да ты и сам, наверно, видел в свои камеры. Лиза только и говорит: мама плохая. Мама меня не любит. Неприятно…

– А ты ее переубедить не пытаешься? – Костя тоже легко и непринужденно избавился от официального «вы».

– А ты почему спрашиваешь? – усмехнулась она. – Из любопытства – или хозяин поручил?

– Не волнуйся, я еще до подобных поручений не дорос, – успокоил ее охранник. – Моя миссия в мониторы смотреть. Просто меня тоже коробит, когда так о родной матери говорят…

– Нет, не пытаюсь я ее разубеждать, – заверила Маша. – Потому что, во-первых, это бесполезно. А во-вторых – оно мне надо, работу потерять?

И неожиданно резко перевела разговор:

– Ты мне лучше, Костя, вот что скажи. Я ж в Настиной бывшей комнате обитаю. И очень мне там некомфортно. Когда сплю, то вдруг женский плач послышится. То будто рукой кто-то щеки коснется… Глюки, наверно. Знаю, что в этой комнате человека убили, – вот и чудит воображение. Хотя Кася сказала, что это Настин дух успокоиться не может. Не нашли убийцу-то, не знаешь?