Бойся своих желаний - Анна и Сергей Литвиновы Страница 26

– Нет, не хочу, – улыбнулся негенерал.

– И все же… Может, вам опять не понравится? К тому же завтра… Вдруг они туда снова пойдут? После завтрака? И опять хихикать будут – я же слышала, не маленькая, поняла, над чем… А я им в их персональных умывалках так же, как тут, устроила. И вам в номере тоже. Давайте поглядим. Ведь если что опять не так, я смогу, наверное, успеть переделать. До утра время еще есть. Надо, чтоб без сучка все прошло, а то и вправду подумают, что мы дикие.

– Ну ладно, – согласился Васнецов.

Как-то случилось, что ближайшей к ним оказалась именно его комната, и они с Марусей вошли в нее и заглянули с инспекционной целью в ванную комнату.

Газеты оказалась заменены на срывы бумаги из близлежащей типографии – девственно чистые, не обезображенные свинцовыми отпечатками букв и фотокарточек.

– Я в райцентр за ней посылала, – похвасталась Маруся. – Главного редактора «Ленинского знамени» с постели подняли.

– А специальная туалетная бумага где? Ведь именно ею, знаете ли, сейчас пользуются на Западе?

– Я обзвонила все склады Владивостока, Хабаровска и Комсомольска, – с готовностью доложила девушка. – Нигде нет ни одного рулончика. А из Москвы, даже спецсамолетом, все равно завезти не успели бы.

– Ладно, сойдет пока и так, – советнику Брежнева ничего не оставалось делать, кроме как скупо похвалить старшего лейтенанта. – Но теперь ты понимаешь, что в нашем деле мелочей не бывает?

– Так точно!

– И чтобы к нашей поездке все было исправлено!

– Слушаюсь, Петр Ильич. А разрешите спросить?

– Спрашивайте.

– Битлы точно по стране поедут?

– А вот это пока не ваше дело, – нахмурился товарищ Васнецов.

– Виновата.

– Ничего. Молодец, что стараешься.

От похвалы девушка зарделась, а потом указала на два вафельных полотенца, висящие рядом с умывальником: «Вот».

Васнецов хотел было сказать, что ценит, когда работники умеют не просто признавать свои ошибки, но и оперативно исправлять их. Однако пристально глянул на подчиненную – а она… Она смотрела на него так откровенно, со столь очевидным вызовом, загородив своим телом выход из тесной ванной, что Петру Ильичу просто ничего не оставалось делать, кроме как обнять обеими руками девушку за талию. Та чуть задрожала, но одновременно и обмякла в его объятиях.

– Ох, я так волновалась из-за своих ошибок, – промолвила она и преклонила голову на грудь Васнецову. Снизу вверх глянула на него зовущим и все разрешающим взглядом – и тот, разумеется, поцеловал ее.

…Поэтому не только по-английски шептали голоса в ту ночь в комнатах генеральского домика. В одной из них, не стесняясь, говорили по-русски и даже стонали, взрыкивали, задыхались. И наплевать на прослушку – Васнецов хорошо знал советские повадки – если не рушится семья и нет заявлений в партком, блуд не только возможен, но порой необходим для установления более тесных контактов внутри трудового коллектива. А Маруся вообще воспринимала постельные рапсодии с вышестоящими начальниками как средство номер один для заглаживания собственных ошибок и продвижения по службе. А с Петром Ильичом (теперь – с Петенькой) ей вообще повезло: шутка ли, из Москвы, из ЦК, личный помощник самого Брежнева! Да он такое ускорение может ей придать – полетишь на седьмое небо, на околоземную орбиту!

– Милый, какой же ты сильный, – поэтому шептала она, – какой красивый…