Фокиниада - Ольга Степнова Страница 26

Фокин продиктовал банкиру телефон папани и сообщил таксу – три водяры и батон колбасы.

– Разорите вы меня, – буркнул Говорухин и отключился.

Фокин вернулся в кабинет, решив для поднятия духа пересчитать деньги, которые теперь по праву принадлежали ему. Едва он коснулся сейфа, как в кабинет без стука ввалилась Фокина.

– К вам Василий Петрович Лаврухин, – доложила она. – Вы сможете его сейчас принять?

– Вон! – заорал Севка, указывая на дверь. – Вон из моего кабинета!

– Вас просят вон! – сообщила старушенция Лаврухину, топтавшемуся у порога.

– Да не он, а вы вон! – затопал ногами Севка.

– Да не вы, а я вон! – улыбнулась Фокина Васе. – Проходите, пожалуйста. Чай? Кофе?

– Какао-порошок, – пробормотал Лаврухин, бочком протискиваясь к столу и усаживаясь на стул.

– Значит, чай с лимоном и сахаром, – опять улыбнулась Фокина и скрылась за дверью.

– Ну, ты понтов тут развёл! – восхитился Лаврухин. – Она что, правда чай с лимоном принесёт? Слушай, а зачем ты такую чучелу взял? Секретаршу должно хотеться шлёпнуть по попе, а эту хочется затолкать в шкаф и присыпать нафталином.

Севка плюхнулся в кресло и закинул ноги на стол.

– Что тебе надо? – без обиняков спросил он Лаврухина. – Чего припёрся?

– Трусы и бюстгалтер опять спёрли, – потупился Вася.

– Чего?! – подскочил Фокин. – Какие трусы?! Какой бюстгалтер?!

– Девчонки с первого этажа повесили бельё Говорухиной обратно на верёвку. А его опять спёрли! На этот раз по-настоящему! Девки рыдают, говорят, Ксения Сергеевна из больницы вернётся, на них кражу в особо крупных размерах повесит. Найди, Севка, вора, будь другом.

Севка побарабанил пальцами по столу.

– Ты в отпуске, или где? – ласково спросил он Лаврухина.

– Где! – огрызнулся Вася. – Сегодня утром из отпуска вышел. Меня после ночных гонок жена из дома выгнала, я у мамы живу.

– Вот и живи у своей мамы! – Фокин швырнул в Лаврухина зажигалку. – А ко мне с трусами не лезь! Не лезь! Не лезь! – За зажигалкой в цель полетели карандашница, пепельница, ножницы, блокнот и ботинок, который Севка в порыве гнева сорвал с ноги.

Прикрыв руками лицо, Вася бросился вон из кабинета. В спину ему полетел второй ботинок и чахлый цветок в горшке.

– А как же наша взаимовыручка?! – заорал Вася, едва не сбив в дверях Фокину с подносиком в руках. – Как же взаимопомощь?!

– Ваш… какао-порошок, Василий Петрович, – пробормотала самозванка.

От этого можно было сойти с ума. Севка в бешенстве захлопнул дверь и, прижавшись к ней спиной, минут пять приходил в себя.

– Когда, говоришь, бельё спёрли? – громко спросил он, когда дыхание восстановилось.

– Я всё записала, – пропела Фокина из-за двери.

– Все данные о происшествии у твоей секретарши! – рявкнул Лаврухин.

– Вот пусть она трусы и разыскивает! – в конец разозлился Ссека.

– Уже! Уже ищу! – радостно отозвалась мисс Пицунда чёрте какого года.

Севка крепко выругался, открыл сейф и начал пересчитывать деньги.