Мститель - Рори Клементс Страница 26

Болтфут заказал всем эля и пива, а потом расспросил о том, что им известно о путешествии колонистов на остров Роанок.

– Они были пуританами, так мне рассказывали, – сказал слепой. – Сводили бедных моряков с ума своими проповедями и молитвами и обещали всему миру геенну огненную. Вот кого действительно жалко, так это бедных дикарей из Нового Света, которым дни напролет пришлось выслушивать их тирады и вопли.

– А как думаете, что случилось с колонистами?

– Да исчезли куда-то, забрав с собой свои пуританские задницы, – ответил слепой.

Предположения были разные, но ни одно не отличалось новизной или оригинальностью.

– Но больше всего мне интересно, – сказал Болтфут, – не слышал ли кто из вас рассказов моряков из числа команды корабля, на котором везли колонистов. А если слышали, то где я могу их найти? Плачу золотом тому, кто сможет найти мне хотя бы одного такого моряка. – В тот день это предложение Болтфут делал уже не раз, но безрезультатно.

– Золотом? – переспросил высокий. – Зачем нам золото, лучше уж табак.

– Назовешь имя, получишь марку, а потом еще одну, когда я найду этого моряка. Купишь себе курева.

Моряк презрительно скривил рот.

– Так и скажи, что не можешь достать. Весь табак забирает королевский двор. Раньше у моряков табака было сколько душе угодно, а теперь его днем с огнем не сыщешь.

– Достану я тебе табак, – неохотно произнес Болтфут. – Есть у меня немного.

– Ну тогда я, быть может, и помогу вам, господин Купер. Но только за хорошие полфунта табаку.

– Шесть унций. Кто он и где его найти?

Мужчина беспокойно заерзал. Он посмотрел на своих товарищей. Затем протянул огромную чумазую ладонь. Болтфут ощутил приступ раздражения, когда искал в карманах джеркина заветный мешочек с табаком. Хозяин таверны принес весы, и Болтфут отмерил шесть унций, чувствуя себя при этом так, словно лишался руки. Он с тоской посмотрел на оставшиеся в мешочке несколько крошек табачного листа.

– Вот. – Он передал моряку табак. – Венесуэльский, самый лучший, так-то, и твои сведения должны того стоить.

Высокий моряк понюхал табак, и его глаза заблестели. Только он собрался набить им свою трубку из грецкого ореха, как Болтфут остановил его руку.

– Покуришь, когда мы поговорим, если, конечно, мне понравится твоя история.

– Как пожелаете. Только если он рассердится, я вам ничего не говорил. О подобных вещах опасно болтать. Не хочу, чтобы кто-то думал, что у меня длинный язык, времена сейчас не те.

– Табак у тебя, выкладывай, что знаешь.

Моряк сделал Болтфуту знак. Тот понимал, чего он боится, Болтфут и сам опасался, что в этом деле скрыто нечто большее, что-то зловещее, и сделал все возможное, чтобы избежать слежки и не быть замеченным, когда обходил таверны, где собирались моряки.

Высокий моряк снова понюхал табак.

– Хорошо, – сказал он. – Его зовут Дейви. Я познакомился с ним в конце того года, когда шотландской королеве отрубили голову, а народ на верфях и в доках растерял последний разум после известия о том, что приближается испанский флот. В Блэкуолле была пивная, вот там он сидел и рассказывал, как они везли этих бедняг в Новый Свет. Мы угощали его элем, а он болтал без умолку о воинственных дикарях и вечно молящихся пуританах. Он был корабельным бондарем, как и вы, господин Купер.

– И что с того? Пять лет прошло.

– В этом-то все и дело. Я видел его несколько недель тому назад в Галли-Хоул и окликнул его. Но он был словно глухой, заторопился куда-то и не обратил на меня никакого внимания.

– Как это поможет мне найти его?

– А я заметил, откуда он вышел, господин Купер. Думаю, он снова туда вернется, он же бондарь, как и вы, и на нем был рабочий фартук. – Он плотно забил щепотку табака в свою ореховую трубку, затем вытащил торчавшую из трубки соломинку, сунул ее в уголок рта и попросил у хозяина огонька, глубоко затянувшись ароматным дымом. Моряк закрыл глаза и вздохнул от наслаждения. – Эх, это лучшее средство от чумы, – произнес он, смакуя удовольствие.

– Ну? – в раздражении произнес Болтфут.

Моряк вынул трубку изо рта, и его приятели с готовностью принялись пожирать ее взглядами, в надежде тоже насладиться табаком. Наконец курильщик осклабился:

– Он выходил из Хогсден-Трентс, я собственными глазами видел, из Хогсден-Трентс.