Самолет без нее - Мишель Бюсси Страница 26

— Что там еще, Мальвина?

— Гран-Дюку звонил Марк Витраль. Минут пять назад. Оставил сообщение на автоответчике.

Матильда де Карвиль сдержала готовое вырваться восклицание, чтобы не перебивать внучку, поднесла секатор к сухой ветке и точным движением отрезала ее.

— Он сказал, что хочет увидеться с Гран-Дюком. Приедет примерно через полчаса. На метро. Это касается Лизы-Розы. И еще… Еще он сказал, что у него тетрадь с записями Гран-Дюка. Лиза-Роза ее уже прочитала, вчера. А сегодня утром передала ему…

На землю упала еще одна ветка. Черное платье Матильды де Карвиль усеяли увядшие лепестки.

— Тем более поспеши, Мальвина. Сделай, как я тебе сказала. Сотри свои отпечатки и уходи оттуда.

— А что потом, ба? Что потом?

Матильда де Карвиль не сразу нашлась с ответом. Секатор с разверстыми челюстями замер в ее руке. «До какой степени она может рассчитывать на Мальвину? Каков риск того, что внучка вырвется из-под ее контроля? И к чему это приведет?»

— Послушай, Мальвина. Побудь там где-нибудь поблизости. Марк Витраль не знает тебя в лицо. Спрячься на улице. Посмотри, что он станет делать. Проследи за ним. Но больше ничего не предпринимай. И позвони мне, как только его обнаружишь. Ты меня поняла? Больше ничего не предпринимай! Но главное, спрячь тело!

— Поняла. Ладно, ба…

Обе повесили трубки одновременно.

Стальные челюсти сжались на розовом стебле.

Матильда де Карвиль знала, насколько сильно Мальвина ненавидит Витралей. Знала она и то, что ее внучка расхаживает по улицам с маузером. Заряженным. В рабочем состоянии — в этом она не сомневалась. Может быть, разумнее было бы постараться не допустить, чтобы Мальвина столкнулась с Марком Витралем на улице Бют-о-Кай, возле дома Гран-Дюка?

Разумнее!

Матильда де Карвиль давным-давно вычеркнула это слово из своего словаря.

Самое простое — положиться на волю судьбы и Всевышнего. Как она делала всегда.

Матильда улыбнулась сама себе и с поразительным мастерством продолжила обрабатывать розовые кусты. Ее длинные пальцы обладали странным даром выхватывать нужный стебель, ни разу не уколовшись ни об один шип, и пригибать его, подводя под бритвенно-острые лезвия секатора. Матильда де Карвиль работала быстро, машинально, почти не глядя на руки, — так опытная швея орудует иголкой, не опуская на нее глаз.

Элегантное черное платье Матильды было запачкано землей, на него налипли сухие травинки и розовые лепестки. Она не обращала на это внимания. Повернув голову, она посмотрела на «Розарий» — свой огромный парк. Леонс де Карвиль сидел в инвалидном кресле посреди лужайки, под высоким кленом. Его голова упала набок. Их разделяло около тридцати метров, но Матильда слышала его храп. «Надо бы кликнуть Линду, сиделку, — пусть поднимет ему голову. Подушку под шею подложит, что ли. И вообще, пора завезти его в дом, на улице свежо».

Она пожала плечами. «К чему все это?»

Вот уже скоро семнадцать лет, как ее муж пребывал в подобном растительном состоянии. С первым инфарктом он справился, хотя она видела, чего ему это стоило. Он мужественно переносил боль, и у нее мелькнула надежда, что он выкарабкается. Но через несколько недель с ним случился второй приступ — прямо на заседании совета директоров, на восьмом этаже головного офиса компании, расположенного в квартале Берси. Врачи спасли ему жизнь, но мозг, лишенный нормального кровоснабжения в течение долгих секунд, так и не восстановился.

Матильда де Карвиль осматривала розы. Вместе с ней по темной земле перемещалась тень от креста, который она не снимая носила на шее.

Божий суд. В очередной раз.

После катастрофы в Мон-Террибль ее муж, как всегда, все взял в свои руки. Она смирилась. Позволила ему действовать самостоятельно. У него было все — власть, сила, связи…

Как она могла быть такой слепой! После гибели их единственного сына Александра прозорливость изменила Леонсу. Он совершал ошибку за ошибкой. Предложил кучу денег Витралям; отказывался говорить о браслете; повсюду таскал за собой несчастную Мальвину и заставлял ее давать показания.

Не говоря уже обо всем остальном, оставшемся для непосвященных тайной.

Матильда не испытывала к этому калеке ничего, кроме презрения. Во всем, что случилось за эти годы, был виноват он один. Во всем, кроме, может быть, крушения самолета.

Пальцы Матильды перебегали от стебля к стеблю. Шипы не оказывали ей никакого сопротивления. Слишком слабый противник. Отсеченные ветки падали на землю одна за другой.

Кстати. Это ведь была его идея — строительство нефтепровода Баку-Тбилиси-Джейхан. Отправить единственного сына на долгие месяцы в Турцию! С беременной невесткой! Чтобы твоя внучка родилась за границей! И ради чего? Ради какой-то химеры! Сколько лет прошло, на дворе 1998 год, но ни одного метра проклятого трубопровода до сих пор так и не проложили.

Леонс де Карвиль — неудачник.

Она с отвращением смотрела, как на сидящего неподвижно мужа падают кленовые листья. Они уже засыпали ему голову, плечи, руки, образовав в области промежности небольшой сугроб.

Матильда отрезала последнюю ветку и выпрямилась, озирая плоды своего труда.

С десяток розовых кустов топорщились коротенькими оголенными стволами. Матильда вспомнила советы, которые ей давала ее собственная бабушка. «Никогда не бойся обрезать розы слишком коротко. Чем ниже, тем лучше. Не позволяй им вымахать. Наоборот, пригибай их к земле как можно ниже. Оставляй не больше десяти сантиметров».

Виллу «Розарий» выстроили в 1857 году, о чем свидетельствовали цифры, выбитые в граните над входом. Матильда знала, что розы посадили в том же самом году, и с тех пор Карвили ухаживали за ними сами. В доме работали десятки слуг — убирали, готовили, стригли газон, до блеска начищали бронзу, мыли окна, следили за порядком… Но розарием занимались только Карвили. Матильду начали приобщать к уходу за розами, едва она научилась ходить. Кроме того, она своими руками вырастила небольшой зимний сад рядом с домом. Матильда еще раз оглядела обрезанные кусты и, даже не посмотрев в сторону мужа, пошла в теплицу.

У нее не шли из головы последние слова Мальвины. «Значит, дневник Кредюля Гран-Дюка — его завещание, содержавшее результат многолетнего расследования, — у Марка Витраля.

Вот ведь ирония судьбы».

Следует ли ей использовать Мальвину как инструмент, чтобы заполучить дневник? Иначе говоря, продолжать обманывать внучку, и дальше держа ее в плену иллюзий? Мальвина и не подозревала о существовании доказательств, которые раздобыл и предоставил Матильде Гран-Дюк. Бабушка ни словом не упоминала о них при Мальвине.

Это ее просто убило бы.

Она вошла в теплицу и остановилась на пороге, вдыхая сложную смесь ароматов, как делала каждое утро. Ее убежище. Ее творение. Именно здесь она как нигде чувствовала свою близость к Богу. Здесь, а не в церкви она особенно страстно молилась.