Воровская свобода - Сергей Донской Страница 26

Минули еще сутки скитаний по тайге. Выйти на трассу пока что никак не удавалось. Надежды, которые не только юношей питают, угасали с каждым часом. Путникам чудилось, что они никогда не смогут выйти из этого заколдованного леса. Мазь, доставшаяся им от убитого полицейского, закончилась. Комары грызли заживо, от укусов не осталось живого места, зуд был просто нестерпимым.

Под ногами часто встречались грибы. Казалось, что они показывают свои липкие глянцевые шляпки из-под одеяла из иголок, только чтобы лениво потянуться и зевнуть. Но, как бы ни были голодны компаньоны, они не решались их есть, потому что ни один, ни другой не разбирался в грибах. Страшнее было отравиться, чем голодать.

Странно было видеть, как с ветки на ветку, как по вибрирующим трамплинам, беспечно прыгают белки. У них не было проблем, кроме как собрать кедровых орешков на зиму, запастись ягодами да не попасть в когти хищнику.

Глядя на них, Роман завидовал их простому счастью и таким же простым, как ему казалось, заботам. Напряжение, как клубок ниток, раскручивалось внутри него. За последние дни он ни разу нормально не отдыхал. Как будто мало было комаров, голода и опасности погони, так еще и напарник злил его ежеминутно.

Гренадер шел первым, едва переставляя ноги. Роман тоже покачивался от усталости и часто оступался. По их тяжелому дыханию было слышно, что силы обоих подходят к концу.

Когда Гренадер зацепился ногой о сломанное деревце, он не выдержал и крикнул приятелю:

— Стой!

Остановившись, Роман оглянулся. За время скитаний его лицо одновременно распухло и похудело, а, кроме того, заросло темной щетиной. Все открытые участки кожи были красными от укусов насекомых и постоянного зуда. Только взгляд Романа приобрел стальную твердость. Казалось, что в его глазах бурлил раскаленный метал и теперь ничто не сможет сломать или остановить этого человека.

Лицо Гренадера раздулось и покраснело, отросшая борода неряшливо топорщилась. После всех мытарств, проведенных в лесу, его взгляд тоже изменился. Из надменно-самоуверенного он превратился в ненавидящий, а на самом дне глаз дрожал страх, который невозможно было замаскировать ни грязью, ни щетиной.

Роман устало посмотрел на Гренадера и сказал тоном, которым говорят с психически нездоровыми людьми:

— Послушай, нам надо идти, если мы хотим выбраться отсюда.

— Да че ты понты колотишь? — Гренадер сел на землю. — Я только позырить хочу. — Он закатал штанину открыв распухшую голень с кровоточащей раной.

— Что случилось? — Роман кивнул на ногу приятеля. — Где тебя угораздило?

— Да на той поляне, — Гренадер наклонился, рассматривая рану, — где ментов замочили.

Было видно, что напоминание об этом событии выбило Романа из колеи.

— Говорил же, самогоном промыть для дезинфекции, — раздраженно сказал он и брезгливо скривился, рассматривая чужую ногу. — У тебя гной, видишь? Это воспаление.

— Вижу, — пробурчал Гренадер. — Раз ты такой умный, то лучше скажи, что теперь делать?

— Промыть бы чем-то… — почесал затылок Роман. — Только вот чем? — спросил он сам себя.

Гренадер откатил штанину и махнул рукой:

— Ладно, главное, до Катюхи копыта не откинуть, а уж она вылечит. Эта свое бабье дело знает.

Роман уже не слушал Гренадера, а напряженно вслушивался в звуки леса.

— Что это? — спросил он напарника. — Похоже на голоса.

Гренадер тоже насторожился, застыв на месте.

— Голоса, — подтвердил он. — Но собак не слышно, значит, не по наши души. — Гренадер вздохнул с облегчением. — Хотя…

По мере приближения голосов, оба все сильней нервничали.

— Откуда они идут? — спросил Роман шепотом, поворачивая голову то в одну, то в другую сторону, стараясь сориентироваться.

— Кажись оттуда. — Гренадер махнул рукой в направлении шума.

— Ты уверен? Мне кажется, что оттуда. — Роман указал в противоположную сторону.

Встав с земли, Гренадер снова прислушался.

— Нет, Воля, по-любому оттуда, — твердо ответил он, кивнув на север. — Верняк.

— Тогда бежим туда! — скомандовал Роман, повернувшись на юг. — Если попадемся кому на глаза, заложат.

Совсем близко послышались выстрелы. Испуганная сорока с шорохом слетела с пышных сосновых веток, взмахнув ярким переливающимся на солнце хвостом.

Напарники растерянно переглянулись и остановились, не зная, куда бежать.

— Стреляют, — прошипел Гренадер.

— Слышу, не глухой, — процедил Роман. — Может, это просто браконьеры?

— А, может, просто волки с винтарями? — съязвил Гренадер. — И уже совсем рядом, — он затравленно огляделся.

— Давай к ним поближе подберемся? — неожиданно предложил Роман.

— Воля, ты головой, случайно, нигде не стукнулся? — Гренадер посмотрел на напарника, как на больного.

— По крайней мере, знать будем, кто это, — настаивал Роман. — А то, как зайцы по лесу бегать будем, сами не знаем от кого.

— Добро, Воля, пойдем посмотрим. Но если там менты, то ты не жилец, — угрожающе просипел Гренадер. — Всех порву: и их, и тебя. Понял?

— А меня за что? — удивился Роман.

— А чтоб не умничал, — рявкнул Гренадер.

— Ты можешь остаться здесь, — сказал Роман. — Я тебя силой тащить не стану, если ты боишься.

— Ты на меня свои салазки не выпучивай, — разозлился Гренадер. — И за помелом следи!

— За своим следи, — огрызнулся Роман.

Оба молча переглянулись, не желая продолжать эту словесную перепалку.

Бесшумно ступая по хвойному ковру, они пробирались сквозь кустарники на звуки доносившихся голосов. Роман спрятался за толстым деревом и осторожно выглянул из укрытия.

— Иди сюда! — шепотом подозвал он сообщника, осторожно убирая ветку, зацепившуюся за его куртку. — Смотри.

На небольшой опушке стояли два браконьера, рассматривая только что подстреленного ими огромного лося, весившего не меньше полтонны. Зверь еще не испустил дух и, шумно дыша, косил фиолетовым мутноватым глазом на своих убийц. По его круглым, перепачканным темной кровью, бокам и короткой крепкой шее прошла дрожь. Он положил голову с тяжелыми рогами на траву, и устало вздохнул, продолжая смотреть на людей. Казалось, он пытается понять, за что его лишили жизни. Ему было невдомек, что его губы считаются большим деликатесом, а экологически чистое мясо, тушеное с ягодами и травами, подают в дорогих ресторанах под брусничным соусом. Ничего этого он так и не узнал. Лосинные уши затрепетали, глаза закрылись, дрогнули длинные ресницы, большие влажные ноздри шумно выдохнули воздух в последний раз. Дернув ногой в предсмертной агонии, зверь затих.