Сейф для семейных тайн - Светлана Алешина Страница 26

— Слушаюсь. Имя и адрес, — повторил Олег. — Что еще?

— Ничего. Жди. Я тебе с проходной позвоню.

— Есть.

Котова положила трубку и усмехнулась. И что за настроение у Карташова сегодня? Обычно он не любит признавать, что Лариса умнее его и что он это понимает. А тут прямо раскланялся. Неужто дело совсем не идет? Это плохой признак.

Тут в кабинет вошел официант Павел и принес Ларисе обед. Следом за ним показался Городов с журналом.

— Приятного аппетита вам, а я буду отчитываться, — сказал Дмитрий Степанович и кряхтя уселся на стул. — Дела у нас идут хорошо. Впрочем, как всегда. Тьфу, тьфу, тьфу, чтобы не сглазить.

— С каких пор ты стал таким суеверным?

— Да так, — отмахнулся Степаныч.

— Опять теща?

— Не поверите, Лариса Викторовна. Она мне сгоряча сказала, что, пока я у нее прощения не попрошу, у меня из рук все валиться будет. Так и валится. Особенно дома. Здесь я стараюсь ничего не брать. И потом, она же не могла и на работу такое распространить. Не зверь же.

— Это обыкновенное внушение и самовнушение. Твоя теща не ведьма, так что нечего ее бояться. Ты не думай про это, и все пойдет нормально.

— Легко вам говорить — не думай. А я так не могу.

— Есть еще один очень простой способ.

— Это какой же?

— Попроси прощения.

— Но я не виноват! — вскричал Степаныч.

— Тем более, — вздохнула Лариса. — Понимаешь, женщины так устроены, что очень любят, когда у них прощения просят. И уж особенно за просто так. Так что придется смириться с этим.

— Вообще-то я замечал такое. А вы тоже так поступаете? — засомневался Дмитрий Степанович.

— Бывает. — Котова засмеялась. — Значит, у нас все хорошо? Как всегда?

— Совершенно точно.

— Ну и ладненько.

Городов ушел, а Лариса спокойно поела. Затем она некоторое время посидела в мягком кресле и наконец вышла, попрощалась со всеми, села в машину и поехала к Карташову.

Олег собственной персоной стоял возле проходной и ждал.

— Я могла бы позвонить, — сказала Котова, как только полковник сел рядом с ней на сиденье.

— Чего время-то терять?

— Куда мы едем?

— Его контора находится на Московской. Здесь недалеко. Зовут нашего адвоката Самураев Евгений Павлович. Говорят, что он один из лучших адвокатов нашего города, — отрапортовал Олег.

— Замечательно. Лучший так лучший. У Ведерского не могло быть другого.

Хотя ехать было недалеко, но на дороге образовалась пробка.

— Ну вот. Лучше бы мы пешком пошли, — сказал Карташов, — неизвестно, сколько мы так простоим.

— Не ной. У нас пробки все-таки рассасываются.

— Да, да. Я смотрел передачу по телевизору. «Сканер», кажется, называется. Так вот, там говорили, что в Америке с этим делом гораздо хуже. Наши люди ко всему привычные. Если что на дороге и произошло, то русский человек сам ищет выход. А американцы ждут полицейских, ничего не предпринимая. Поэтому пробки у них довольно большие и стоят они долго. Там даже книжка вышла о том, чем можно себя занять, пока стоишь в пробке. Их учат даже правильно флиртовать в пробке. Даже определяют, на какой минуте можно подмигнуть блондинке в соседнем автомобиле. Вот это прикол.

— Да уж, — согласилась Котова. — Как хорошо, что мы не в Америке.

Тут машины двинулись. Лариса доехала до нужного здания и удачно припарковалась.

Они с Карташовым вошли в помещение. Звякнул на двери колокольчик.

Сразу же в комнате они увидели секретаря. Это был довольно высокий парень в отлично сидящем костюме и с приятной внешностью.

— Здравствуйте. — Олег взял инициативу в свои руки. — Мы хотели бы увидеть Самураева Евгения Павловича.

— Вы записаны? — спросил парень.

— Нет. Но дело у нас неотложное, так что мы хотели бы, чтобы он нас принял.

Карташов вынул из кармана свое удостоверение и показал парню. Секретарь кивнул, попросил присесть на мягкий диван, а сам прошел в другой кабинет. Через минуту он вернулся, показал Олегу и Ларисе, где можно повесить свои пальто, и пригласил пройти в кабинет Самураева.

Из-за стола встал совершенно круглый мужичок. У него лоснился лысый лоб, но он производил очень приятное впечатление. Самураев улыбнулся безукоризненной улыбкой, показал на стулья и сел сам.

— День добрый. Чем могу вам помочь? — неожиданно низким, но приятным голосом спросил он. Лариса думала, что голос у него должен быть высоким. Но оказалось по-другому.

— Нам хотелось бы, чтобы вы ответили нам на несколько вопросов. Мы расследуем дело об убийстве Ведерского, — сказал Карташов.

— Ясно. И что именно вас интересует? — сложил свои пухленькие ручки Евгений Павлович.

— Мы бы хотели узнать, когда именно было написано завещание, — сказала Лариса.

— Конечно. В этом нет секрета.

Самураев достал какую-то папку, перелистал там бумажки и ответил:

— Завещание было написано полгода назад. Пятнадцатого мая. — Евгений Павлович поднял глаза.

— Ясно, — задумалась Котова. — Скажите, а это первое завещание Семена Александровича? Или до этого еще были?

— Какой разумный вопрос, — заметил Самураев. — Вы знаете, это не первое завещание Ведерского. Первое было составлено, когда умерла жена Семена Александровича. Я думаю, что именно это и подтолкнуло его изъявить свою последнюю волю. Он понял, что жизнь человека не вечна. Более того, человек может ее лишиться в любой момент. Даже сам того не ожидая. Не всегда умирают только больные и старые люди. Часто это происходит и со здоровыми, сильными и молодыми людьми.

— Да, — кисло сказал Карташов, но по его виду было заметно, что он глубоко задумался.

— По его первому завещанию все отходило единственной дочери, — продолжал Самураев. — И вот шесть месяцев назад он пришел ко мне снова и сказал, что хочет завещание изменить.

— И как он это аргументировал? — спросила Котова.

— Естественно, я спросил его. Он сказал, что в его жизни появились еще люди, которые ему дороги. В частности, у него появилась женщина. Но вы, наверное, уже знаете?

Олег сидел вытаращив глаза, а Лариса спокойно сказала:

— Да. Наталья Юрьевна Купцова. Она бухгалтер в его строительной фирме.

— Точно. Так вот он оставил кое-что ей и еще своему помощнику, Кондакову Егору. Но это небольшая сумма. Семен Александрович хотел просто вроде как морально поддержать молодого человека, не больше.

— Он, значит, сказал вам, какие у него отношения с Натальей Юрьевной?