Не оглядывайся, Джин… - Эрмина Блэк Страница 26

— Наконец-то!

Она оторвалась от невеселых мыслей и, оглянувшись, встретилась с его улыбающимся взглядом.

— Что, дорогой? — спросила она.

Он рассмеялся.

— Ты почти уснула.

— Нет. Просто — думала. Ты что-то мне сказал? — Она обрадовалась тому, что из-за приближающегося поворота он вынужден смотреть на дорогу.

— Нет. Но собирался сказать: наконец я везу тебя туда, куда всегда собирался. Помнишь, как в больнице я пригласил тебя приехать к моей матери? И спокойно, но решительно был поставлен на место.

— Дорогой, нет! — запротестовала она. — Я… отказалась, но совсем не потому что не хотела поехать. Потому что… — Она замолчала, слишком хорошо помня, почему была уверена, что не должна принимать его дружбу.

— Потому что не хотела поощрять меня! — Он рассмеялся, снял одну руку с руля и на мгновение положил ей на колени.

Она ничего не ответила. Разве она не была права? Даже сейчас она не может забыть вопрос, который всегда сидит в глубине ее сознания: «Если бы он узнал, пригласил бы к своей матери?» Но вот она здесь, по-прежнему цепляется за счастье, на которое не имеет права. Она по-прежнему плывет по течению, по-прежнему цепляется за то, что должна забыть.

Но как ей хочется увидеть любимого в родном его мире, к которому он принадлежит всю жизнь. Она знала, что Блейр предан матери и что только ее дом он всегда называет своим.

Вскоре они миновали гостеприимно распахнутые белые ворота. Проехали около ста ярдов в тени раскидистых деревьев и увидели длинный, низкий, под крышей с коньками дом посреди массы зелени и вьющихся роз.

Арли Холл не очень велик, но это прекрасный образец определенного типа сельских домов. Первоначально это была ферма, как узнала Джин из рассказов Блейра. Последние триста лет дом принадлежит семейству Марстонов, и эта семья пустила глубокие корни в графстве. До того как Холл перешел во владение отца Блейра — а он был младшим сыном, его обитатели занимались исключительно сельским хозяйством. Но отец Блейра нарушил традицию, потому что до неожиданной смерти старшего брата стал врачом — он был любимым сельским врачом во всей округе, практика его протянулась на много миль, охватывая несколько деревень. Три года назад он умер. Большая часть сельскохозяйственных угодий и две небольшие фермы не использовались; семья никогда не была очень богатой, а налоги, расходы на похороны и грабительская политика правительства сделали ее еще бедней.

Когда машина остановилась перед широко раскрытой дверью, из нее быстро вышла миссис Марстон. Стройная и подтянутая, с мелко завитыми седыми волосами, она все еще сохраняла если не красоту, то привлекательность. Джин сразу поняла, от кого Блейр унаследовал свои красивые глаза и тот проницательный острый взгляд, который так для него характерен.

— Так вот какая Джин! Тысячу раз добро пожаловать, моя дорогая. — Проницательным взглядом, слишком теплым, чтобы смутить, миссис Марстон несколько мгновений разглядывала девушку, в то же время крепко пожимая ей руку. Потом, повернувшись к сыну с улыбкой, кивнула и провозгласила:

— Подходит! — И, ласково обняв его, пригласила: — Заходите оба.

От теплоты ее слов сознание одиночества и опасения Джин словно растаяли. Впервые с детства ощутив чувство «принадлежности кому-то», она вошла в дом, одной рукой держа за руку Блейра, другой — его мать.

Когда она впоследствии вспоминала, этот день казался ей каким-то удивительным оазисом: в котором невозможно думать об окружающей пустыне. С первого момента быть здесь показалось ей таким естественным — быть и думать о доме Блейра, как о своем.

После чая миссис Марстон увела ее в свое святилище, пока Блейр отправился наносить необходимые визиты местному врачу и викарию, — оба они знали его еще мальчиком.

— Моя дорогая, — призналась женщина, — не могу передать вам, как я рада, что вы с Блейром поженитесь. Я уже давно была уверена, что вы для него самая подходящая девушка.

— Давно? — Джин вопросительно посмотрела на не.

Миссис Марстон кивнула.

— О, у него нет секретов от мамы! — со смехом сказала она. — Я сразу вижу, когда он встревожен или расстроен. Поверьте, я много о вас слышала; так много, что раньше, чем он мне признался, догадалась, что вы именно та девушка, какую я всегда надеялась увидеть с ним рядом. Хотя, должна признаться, что была не очень довольна, когда поняла, что вы… не подпускаете его к себе.

— Он рассказывал вам об этом? — быстро спросила Джин.

— Нет, моя дорогая. Я просто знала. Я попросила его привезти вас сюда, но он сказал, что вы дали ему понять, что не хотите приезжать.

— Как же я была неблагодарна! — воскликнула Джин. — Я хотела приехать, но…

Она замолчала и прикусила губу. Как ей это объяснить?!

— Может, боялись позволить себе увлечься, — сказала миссис Марстон. — Но вы ведь его любите? Вы сделаете его счастливым?

— Этого я хочу больше всего в мире. Если бы… если бы я была в этом уверена… — Джин снова замолчала, и опытная женщина пришла ей на помощь.

— Вы не были уверены, что хотите отказаться от своей профессии. Но я убеждена, что вы рождены друг для друга, — решительно добавила она.

Раздеваясь, Джин вспоминала этот разговор и думала: все замечательное, что произошло с ней, должно было произойти; это награда за все пережитые несчастья, за все одинокие годы, когда она была лишена того, на что имела право. И отказаться принять дар любви Блейра было бы не просто неблагодарностью, а почти святотатством… Разве миссис Марстон почти дословно не повторила то, что сказал ей Макнейрн?