Полный финиш - Марина Серова Страница 26

Несколько глотков чего-то горячего начали приводить меня в чувство. С такой скоростью, что из размытой пелены теней, окружавших меня, из пятен, покрывших большую часть видимого пространства, почти выткались ясные очертания — силуэты, штрихи, нюансы.

Это был уже не сон. Хотя не скажу, что не кошмар. По всей видимости, то, что загадочно мучило меня по ночам, было всего лишь замысловатой и экстравагантной прелюдией к чему-то по-настоящему жуткому.

К действительному кошмару.

— В общем, так, — быстро (настолько быстро, насколько могла) заговорила я. — Я ничего не помню и не знаю. И если ты, Дубнов, думаешь, что это я убила Эдуарда Сергеевича, то жестоко заблуждаешься. Это же полный идиотизм.

— Я тоже так думаю, — сказал он не своим голосом. — Ты на руки свои взгляни… а потом говори.

Я перевела взгляд на руки.

Да! Все мои кисти, даже на тыльной стороне, и запястья — все это было густо перемазано подсыхающей или уже засохшей кровью. Словно я была в полупрозрачных красно-коричневых, с бурым отливом, перчатках.

Я подняла глаза на Дубнова. На стоящих по обе стороны от него троих верзил. Ну конечно! А что же еще им думать? Они входят в комнату, застают меня с перемазанными кровью руками возле трупа своего босса… за несколько минут до этого я выкручивала Рощину руки и вообще обращалась с ним довольно нелюбезно.

А потом еще и врезала в поддых этому несчастному… который сейчас по левую руку от Дубнова.

Я поднялась… пошатнулась, но на ногах все-таки устояла. Один из амбалов в порядке превентивной меры вскинул на меня пистолет.

— И как вы себе это представляете? — произнесла я. — В смысле… я устраиваю комедию с этими посланиями по «электронке»… в письмецо приплетаю и себя… Эдуард Сергеевич немедленно попадается на провокацию… а памятуя об удачной совместной работе в Питере, находит меня в Сочи и предлагает немного подработать. Потом я накачиваю его выпивкой, увожу в номера, стукаю головой об стенку, перемазываюсь в крови, как свинка в помойной луже… и прикладываюсь на коврик — отдохнуть после хлопотной и трудоемкой «мокрухи». И вырубаюсь. Так, что ли? Так, Дубнов? Ведь ты же еще что-то соображаешь, в отличие от своих приматов!

По всей видимости, столь лестно поименованные мною молодые люди не знали значения слова «примат», потому что их лица остались гладкими и столь же невозмутимыми, как до моей тирады. А вот Сергей Иваныч пружинисто подскочил на кресле, в котором он до того сидел в напряженной позе — подавшись вперед, сцепив пальцы рук на коленке, — и буквально прошипел мне в лицо:

— А как тогда ты объяснишь то, что после разговора со своим этим… Воронцовым ты прошла к Эдуарду Сергеевичу, заперла дверь и… Вот мы через два часа только сюда зашли… дверь сломали.

— И что? — пролепетала я.

— То! Рощин уже давно готов был, а ты на полу валялась! И никто… слышишь, никто не мог попасть в эту комнату, минуя нас! Никто! Разве что какой-нибудь человек-невидимка, который в придачу ходит сквозь стены… как Дэвид Копперфилд какой-нибудь!!

— Ничего не понимаю. Ты говоришь, что я прошла в комнату и заперлась?

Дубнов как-то странно — не столько злобно, сколько пристально-удивленно — посмотрел на меня и отозвался:

— Ты еще спрашиваешь?

— Спрашиваю. А вот тебе не кажется, Сережа, что эта история началась не сегодня, а гораздо раньше?

— Когда?

— А тогда, когда убили Олега Денисова. В поезде.

— Что ты имеешь в виду?

— Только то, что всякий раз, когда происходили подобные события, на горизонте оказывались господа Ковалев, Немякшин и их собутыльник — господин Крылов, отсыпающийся сейчас в домике.

— А-а… вот ты о чем, — сдавленно проговорил Дубнов и, схватив меня за руку, буквально поволок за собой через несколько комнат длинным коридором, утопающим в пушистом, совершенно скрадывающим шаги ковре.

Он втащил меня в маленькую комнатку, смежную с довольно просторным, ныне пустующим залом. Вероятно, этот зал предназначался под стрип-шоу, а комнатка, одна из нескольких подобных, — для оказания интимных услуг VIP-клиентам.

…Но сейчас в этой комнатке у стены лежали два полураздетых тела. Мужских.

Нет, это было вовсе не игрище педерастов. Хуже. Гораздо хуже.

Над парнями стоял внушительных размеров здоровяк, рыжеволосый, с приплюснутым носом, прижатыми к голове ушами и пудовыми кулачищами дипломированного боксера. В его руках была бейсбольная бита.

Я узнала этого человека: именно про него рассказывал мне в поезде Олег Денисов и потом говорил, что я могу видеть его в Сочи. В санатории «Полярный круг».

Зверек. Данила Зверьков. «Бык».