Сладкий ужас - Марина Серова Страница 26

Наконец нам удалось впихнуть его в указанную палату и зажечь там свет. В комнате находилась больничная кровать с какими-то странными приспособлениями, о назначении которых я догадалась в тот момент, когда медсестра ловкими движениями за несколько секунд привязала Мишины руки к специальным выступам с помощью надежных кожаных ремней.

Он этого не замечал. И даже когда были связаны его ноги, продолжал благодарить нас всех за это со слезами восторга и восхищения на глазах.

Замдиректора появилась со шприцем в руках и, прежде чем вогнать его Мише в руку, спросила у нас с Лешей:

— Где это произошло?

— В столовой, — ответила я с улыбкой, чтобы не сильно отличаться от Леши.

— Слава богу, — прошептала оказавшаяся рядом Зина, — а то бы, не дай бог, как с Виталием получилось!

— Ничего не понимаю, — задумчиво проговорила зам. — Второй случай за месяц.

Она, казалось, не обращала на нас внимания, и мы с Алексеем стояли и улыбались друг другу.

После укола Михаил стал понемногу успокаиваться.

— Ну вот, а ты боялся, — проговорила зам и только тогда вспомнила о нас.

— Спасибо, идите спать, — строго сказала она, и мы пошли обратно на кухню, чтобы проверить, вымыли ли дежурные посуду.

— А что это с ним? — с улыбкой спросила я Лешу по дороге.

— Ничего страшного, — успокоил он меня. — У нас это случается. От избытка чувств.

— А кто такой Виталий? — спросила я, под этим именем здесь работал Пострел, а Виталий не настолько распространенное имя, чтобы среди десятка мужчин оказалось два Виталия.

— Красивый был мужчина, — ответил Леша. — Но мы с ним даже не успели познакомиться.

— Он умер? — уточнила я.

— Не знаю, — ответил Леша и выключил свет на кухне.

Посуда вся была перемыта и стояла на своих местах. И нам нечего было больше делать в столовой.

Я хотела задать Леше еще пару вопросов, но у него уже слипались глаза, и его пошатывало.

— Красивых снов, — пролепетал он мне на прощание и зашел к себе в комнату.

Моя комната находилась в другом конце коридора и до нее мне нужно было пройти мимо десятка других комнат. Я уже сделала несколько шагов по коридору, когда мое внимание привлекли какие-то странные звуки. Я не сразу поняла, что они доносятся из-за закрытых дверей. И остановилась в недоумении.

Из-за ближайшей ко мне двери доносились стоны и какие-то невнятные слова, и после недолгого раздумья я приоткрыла дверь и вошла в комнату. Теперь я отчетливо расслышала слова.

— Любимый, не так быстро, ты сумасшедший, — вперемежку со стонами шептала девушка, и, поняв в чем дело, я собиралась уже выскочить из комнаты, но в этот момент мои глаза привыкли к темноте, и в тусклом свете ночника я успела заметить, что разметавшаяся в кровати девушка не делит ночные часы с возлюбленным, как мне показалось, а грезит.

Я еще немного задержалась в комнате и в течение пары минут наблюдала это зрелище, странное и пугающее. Девушка лежала на спине и несла ту самую чушь, которая и привлекла мое внимание. Был это сон или бред, я не берусь судить, тем более что различить их непросто.

Из-за следующей двери доносилось только невнятное бормотание, но, приоткрыв ее, я убедилась, что молодой человек грезит на ту же тему. Я не стала ему мешать и осторожно прикрыла дверь.

— Мама, так ты не умерла, — услышала я в следующей комнате, как только заглянула в нее. — Какая ты красивая.

По голосу я узнала свою соседку по столику в столовой. Она, в отличие от первой девушки, сидела на кровати с открытыми глазами, но ей это не мешало грезить наяву. Я специально подошла к ее постели и встала на то место, куда был направлен ее взгляд, но ничего не изменилось — она не видела меня.

— Ты хочешь, чтобы я пошла с тобой? — спросила она и радостно засмеялась.

Мне стало не по себе, я выскочила за дверь и несколько секунд стояла, прислонившись к прохладной шершавой стене.

Я не хотела больше ничего видеть и слышать. С меня было вполне достаточно и этого, и, отыскав свою комнату, я вошла в нее и закрыла за собой дверь. Звукоизоляция между комнатами была надежной, и до меня не долетал здесь ни один посторонний звук.

Мне захотелось умыться холодной чистой водой, но ее в кране не оказалось. Раздевшись, я улеглась в постель и накрылась одеялом с головой. Так же, как и в других комнатах, ночник здесь автоматически включался после ужина, и выключить его мне не удалось.

А мне хотелось побыть в темноте, чтобы осмыслить все то, что мне удалось сегодня узнать. А узнала я немало.

И самым главным было то, что Пострела больше не было в живых! Я помнила его молодым, красивым и сильным. И он навсегда останется таким в моей памяти!

Я догадывалась об этом, но не хотела верить до последней минуты, пока медсестра не упомянула его имени. На самом деле — он был Виктором, но при выполнении этого задания взял себе новые имя и фамилию. Он был таким же Виталием, как я Раисой, но в эту ночь Юлия оплакивала Виктора.

Но как бы ни сильна была моя боль, я не имела права расслабляться. Откинув с головы одеяло, я перевернулась на спину и стала вспоминать весь этот долгий день, чтобы привести в порядок свои впечатления и наметить план на будущее.

Итак, я узнала, чем занимается эта секретная лаборатория в горах. Им удалось обнаружить в составе местной нефти некое химическое соединение с удивительными свойствами, оно за день излечивает наркоманию и прочие недуги. Так говорил мне директор, и это было правдой, но правдой не всей.

Еще тогда, в его кабинете, несмотря на то, что я сама, как я теперь понимала, находилась под воздействием этого таинственного препарата, я задала себе вопрос:

— Если их препарат является таким безопасным и надежным лекарством, то почему его родной племянник не находится теперь здесь? Хотя его отец весь поседел от горя, чему я сама была свидетельницей.

И несмотря на всю мою восторженность и легкомыслие, а именно такой я была весь день, мне этот вопрос не давал покоя, но, слава богу, у меня хватило ума не задать его директору.

Что же это за таинственный препарат и что он делает с людьми? Теперь, испытав его действие на себе, и особенно после случая в столовой, я могла иметь об этом более или менее верное представление.

— А ведь я познакомилась с препаратом еще в Армавире, — неожиданно догадалась я.

Я давно поняла, что Султан подсыпал мне в кофе какую-то гадость, теперь я знала, что это была за «гадость». Скорее всего он и привозил меня к себе на квартиру не для того, чтобы я помылась и отдохнула, свое истинное отношение ко мне он высказал в горном ауле. Ему просто надо было посмотреть, как на меня подействует это снадобье, то есть это был элементарный тест.

Но директор говорил, что оно абсолютно безопасно и не может представлять никакого вреда для организма. Вот тут-то и начинается «другая правда». Султану потребовалось сорок минут, чтобы проверить мою реакцию на препарат. Что могло произойти со мной за это время? То же, что и с Михаилом? И с Пострелом?