Азазель - Борис Акунин Страница 26

Он сидел в классной комнате за партой, в своей Губернской гимназии.Такие сны, обычно тревожные и неприятные, снились ему довольно часто — будто онснова гимназист и «плавает» у доски на уроке физики или алгебры, но на сей разбыло не просто тоскливо, а по-настоящему страшно. Фандорин никак не мог понятьпричину этого страха. Он был не у доски, а за партой, вокруг сиделиодноклассники: Иван Францевич, Ахтырцев, какой-то пригожий молодец с высокимбледным лбом и дерзкими карими глазами (про него Эраст Петрович знал, что этоКокорин), две гимназистки в белых фартуках и еще кто-то, повернутый спиной.Повернутого Фандорин боялся и старался на него не смотреть, а все выворачивалшею, чтобы получше разглядеть девочек — одну черненькую, одну светленькую. Онисидели за партой, прилежно сложив перед собой тонкие руки. Одна оказаласьАмалией, другая Лизанькой. Первая обжигающе взглянула черными глазищами ипоказала язык, зато вторая застенчиво улыбнулась и опустила пушистые ресницы.Тут Эраст Петрович увидел, что у доски стоит леди Эстер с указкой в руке, и всеразъяснилось: это новейшая английская метода воспитания, по которой мальчиков идевочек обучают вместе. И очень даже хорошо. Словно подслушав его мысли, ледиЭстер грустно улыбнулась и сказала: «Это не совместное обучение, это мой класссироток. Вы все сиротки, и я должна вывести вас на путь». «Позвольте,миледи, — удивился Фандорин, — мне, однако же, доподлинно известно,что Лизанька не сирота, а дочь действительного тайного советника». «Ах, mysweet boy, [22] — еще печальней улыбнулась миледи. — Онаневинная жертва, а это все равно что сиротка». Страшный, что сидел впереди,медленно обернулся и, глядя в упор белесыми, прозрачными глазами, зашептал: «Я,Азазель, тоже сирота. — Заговорщически подмигнул и, окончательнораспоясавшись, сказал голосом Ивана Францевича. — И поэтому, мой юныйдруг, мне придется вас убить, о чем я искренне сожалею… Эй, Фандорин, несидите, как истукан. Фандорин!»

— Фандорин! — Кто-то тряс мучимого кошмаром ЭрастаПетровича за плечо. — Да просыпайтесь, утро уже!

Он встрепенулся, вскинулся, завертел головой. Оказывается,спал он в кабинете шефа, сморило прямо за столом. В окно через раздвинутыешторы лился радостный утренний свет, а рядом стоял Иван Францевич, почему-тоодетый мещанином: в картузе с матерчатым козырьком, кафтане в сборочку изаляпанных грязью сапогах гармошкой.

— Что, сомлели, не дождались? — весело спросилшеф. — Пардон за маскарад, пришлось тут ночью отлучиться по спешному делу.Да умойтесь вы, хватит глазами хлопать. Марш-марш!

Пока Фандорин ходил умываться, ему вспомнились событияминувшей ночи, вспомнилось, как он, сломя голову, несся от дома Ипполита, каквскочил в пролетку к дремлющему ваньке и велел гнать на Мясницкую. Так нетерпелось рассказать шефу об удаче, а Бриллинга на месте не оказалось. ЭрастПетрович сначала сделал некое спешное дело, потом сел в кабинете дожидаться, даи не заметил, как провалился в сон.

Когда он вернулся в кабинет, Иван Францевич уже переоделся всветлую пиджачную пару и пил чай с лимоном. Еще один стакан в серебряномподстаканнике дымился напротив, на подносе лежали бублики и сайки.

— Позавтракаем, — предложил шеф, — а заодно ипотолкуем. Ваши ночные приключения мне в целом известны, но есть вопросы.

— Откуда известны? — огорчился Эраст Петрович,предвкушавший удовольствие от рассказа и, честно говоря, намеревавшийсяопустить некоторые детали.

— У Зурова был мой агент. Я уже с час, как вернулся, давас будить было жалко. Сидел, читал отчет. Увлекательное чтение, дажепереодеться не успел.

Он похлопал рукой по мелко исписанным листкам.

— Толковый агент, но ужасно цветисто пишет. Воображаетсебя литературным талантом, в газетки пописывает под псевдонимом «MaximusЗоркий», мечтает о карьере цензора. Вот послушайте-ка, вам интересно будет. Гдеэто… А, вот.

«Описание объекта. Имя — Эразм фон Дорн или фон Дорен(определено на слух). Возраст — не более, чем лет двадцати. Словесный портрет:рост двух аршин восьми вершков; телосложение худощавое; волосы черные прямые;бороды и усов нет и непохоже, чтобы брился; глаза голубые, узко посаженные, куглам немного раскосые; кожа белая, чистая; нос тонкий, правильный; ушиприжатые, небольшие, с короткими мочками. Особая примета — на щеках не сходитрумянец. Личные впечатления: типичный представитель порочной и разнузданнойзолотой молодежи с незаурядными задатками бретера. После вышеизложенных событийудалился с Игроком в кабинет последнего. Беседовали двадцать две минуты.Говорили тихо, с паузами. Из-за двери было почти ничего не слышно, но отчетливоразобрал слово „опиум“ и еще что-то про огонь. Счел необходимым перенестислежку на фон Дорена, однако тот, очевидно, меня раскрыл — весьма ловкооторвался и ушел на извозчике. Предлагаю…» Ну, дальше неинтересно. — Шеф слюбопытством посмотрел на Эраста Петровича. — Так что вы там про опиумобсуждали? Не томите, я сгораю от нетерпения.

Фандорин коротко изложил суть беседы с Ипполитом и показалписьмо. Бриллинг выслушал самым внимательным образом, задал несколькоуточняющих вопросов и замолчал, уставившись в окно. Пауза продолжалась долго, сминуту. Эраст Петрович сидел тихо, боялся помешать мыслительному процессу, хотяимел и собственные соображения.

— Я вами очень доволен, Фандорин, — молвил шеф,вернувшись к жизни. — Вы продемонстрировали блестящую результативность.Во-первых, совершенно ясно, что Зуров к убийству непричастен и о роде вашейдеятельности не догадывается. Иначе разве отдал бы он вам адрес Амалии? Этоосвобождает нас от версии три. Во-вторых, вы сильно продвинулись по версииБежецкой. Теперь мы знаем, где искать эту даму. Браво. Я намерен подключитьвсех освободившихся агентов, в том числе и вас, к версии четыре, которая представляетсямне основной. — Он ткнул пальцем в сторону доски, где в четвертом кружкебелели меловые буквы НО.

— То есть как? — заволновался Фандорин. — Нопозвольте, шеф…

— Минувшей ночью мне удалось выйти на оченьпривлекательный след, который ведет на некую подмосковную дачу, — свидимым удовлетворением сообщил Иван Францевич (вот и заляпанные сапогиобъяснились). — Там собираются революционеры, причем крайне опасные.Кажется, тянется ниточка и к Ахтырцеву. Будем работать. Тут мне все людипонадобятся. А версия Бежецкой, по-моему, бесперспективна. Во всяком случае,это не к спеху. Пошлем запрос англичанам по дипломатическим каналам, попросимзадержать эту мисс Ольсен до выяснения, да и дело с концом.

— Вот этого-то как раз делать ни в коем случаенельзя! — вскричал Фандорин, да так запальчиво, что Иван Францевич дажеопешил.

— Отчего же?