Если бы красота убивала - Кейт Уайт Страница 26

Я улыбнулась и предложила:

— Тогда советую на несколько недель отказаться от подписки на «Таймс».

Лэндон пошел на кухню посмотреть, как там цыпленок. Я осталась одна и в тишине потягивала шампанское. Мне нравится бывать у Лэндона: его квартира с двумя спальнями изначально была точно такой же, как моя, но он ее перестроил — убрал стенку между обеденной зоной и второй спальней, и в результате получилось большое свободное пространство вроде берлоги со светло-серыми стенами, серым травленым паркетным полом и серыми же стульями и диванами. Остальная мебель в квартире в основном антикварная, она из темного дерева и составляет резкий контраст с серым фоном. У Лэндона отличная коллекция рисунков, среди них есть даже один рисунок Мэри Кассатт, доставшийся ему в наследство от матери.

Все восемнадцать месяцев — ровно столько продлилось мое краткосрочное замужество — мы с Лэндоном жили по соседству, но тогда мы не были знакомы, разве что иногда перекидывались парой слов в коридоре. Когда мой брак приказал долго жить и я, выходя на балкон подышать воздухом, надумывалась, не сигануть ли вниз головой, одно из наших «привет — привет» переросло в посиделки за бутылкой вина, и вскоре мы стали вместе гулять по окрестностям. Конечно, с коллегами по «Глянцу» и «Гет» и с университетскими подругами у меня было больше общего, но из-за того, что Лэндон жил совсем рядом со мной, он постепенно стал самым близким моим приятелем.

Хотя Лэндон и жаловался, что у него было мало времени на стряпню, ужин получился — пальчики оближешь. Кроме цыпленка, он подал жареную картошку с розмарином, зеленые бобы и морковь, приготовленную с коричневым сахаром и орехами пекан. Мы ужинали при открытой двери на террасу, свежий воздух был великолепен, хотя к вечеру стало прохладно. Вместо десерта Лэндон подал сыр нескольких сортов, и мы решили, что это веский повод выпить по третьему бокалу каберне.

Пришло время перейти к рассказу. Я поведала Лэндону всю страшную историю, начиная с того момента, когда я нашла труп Хайди, и до последнего открытия, что отравленные конфеты предназначались Кэт. Лэндон слушал со смешанным выражением потрясения и восхищения, и я могла его понять.

— Мне неприятно это говорить, но, похоже, Кэт сама накликала на себя беду.

Я откусила большой кусок багета со сливочным сыром и с полным ртом спросила:

— Что ты хочешь этим сказать?

— Как сказано в Евангелии от Матфея, взявший меч от меча и погибнет. Кэт одних использует, через других переступает, а теперь, похоже, она кого-то здорово разозлила.

— По-моему, ты преувеличиваешь. Кэт, конечно, бывает стервозной и тактичностью не отличается, но я никогда не видела, чтобы она была безжалостной.

Лэндон налил из кофейника кофе в две чашки и спросил:

— Скажи, ты бы с ней дружила, если бы вы не работали вместе?

— Конечно, — ответила я. — По крайней мере я так думаю. Она умная, обаятельная, с ней весело… во всяком случае, когда в ее доме никто не умирает.

— Но иногда, как я подозреваю, она получает от ваших отношений больше, чем ты.

Я почувствовала потребность оправдаться:

— Ну, я бы не сказала, что наши отношения такие уж неравноправные. Во-первых, мне льстит, что человек, занимающий ее положение, считает, что на меня можно положиться. Во-вторых, она очень помогла мне с работой, я устроилась в «Глянце» так, что лучше некуда.

Однако пока я все это говорила, у меня возникло не очень приятное чувство: иногда мне действительно казалось, что равновесие в чем-то нарушено.

— У тебя есть хоть какие-то соображения, кто мог желать ее смерти?

— Нет, но Кэт хочет, чтобы я попыталась в этом разобраться.

— А что она имеет против полицейского расследования?

— Ничего, но она вообще любит, чтобы работу выполняли параллельно две команды. Мне доводилось видеть, как она заказывает статью на одну и ту же тему двум разным авторам. Тогда она может быть уверена, что получит то, что ей нужно.

— А тебе не кажется, что в это дело лучше не влезать? — спросил Лэндон.

— Как я могу оставаться в стороне? Кто-то пытался убить Кэт, не исключено, что он попытается снова. Если я могу помочь ей хоть чем-то, то я это сделаю. Я знаю, кто есть кто в «Глянце», и чем черт не шутит — вдруг я замечу нечто такое, на что полиция не обратит внимания? Кроме того, мне доводилось писать о многих делах, но я поневоле оставалась на обочине. На этот раз я должна быть в центре событий. Это будет интереснее, чем все, чем я занималась раньше.

— Знаешь, я за тебя беспокоюсь. — Лэндон действительно выглядел обеспокоенным, — Когда ты уезжала всего на один день в Огайо с мужем женщины, которая исчезла, я чуть с ума не сошел от волнения.

— Из-за него? — Я рассмеялась. — А ты знаешь, что, когда исчезает замужняя женщина, в девяноста процентах случаев виновен муж? Например, он проломил ей голову кухонным топориком и утопил труп в пруду. Но я была уверена, что тот парень невиновен.

— По крайней мере смотри, что ешь, ладно?

— Я просто буду есть только здесь.

Когда я наконец вернулась в свою квартиру, было уже около полуночи. Если верить моему автоответчику, за весь вечер никто не попытался со мной связаться. У меня мелькнула мысль позвонить матери. Я произвела несложный расчет в уме: в Италии, где сейчас обретается моя мать, наслаждаясь жизнью пенсионерки, еще не рассвело, и я решила не беспокоить ее понапрасну.

Я переоделась в пижаму, легла на диван и накрылась пледом. Три бокала каберне не погасили моего возбуждения и не нагнали на меня сон; оставалось надеяться, что меня усыпит диван. Дело в том, что моя кровать ассоциировалась у меня отнюдь не со сном, и иногда мне легче засыпалось в других местах. Между прочим, это единственный ценный совет из всех, что мне когда-либо давали психоаналитики и специалисты по лечению бессонницы. Обычно они твердили, что моя бессонница связана с разводом, что я еще не все осмыслила и что до тех пор, пока это не произойдет, я обречена по ночам часами ворочаться без сна и просыпаться в три утра. У меня на этот счет существует другая теория, хотя она тоже связана с моим браком. Мой муж, с виду образцовый во всех отношениях адвокат, на поверку оказался азартным игроком и спустил почти все наши сбережения. И я думаю, что сон потому от меня ускользает, что мое подсознание хочет, чтобы я была бдительной, а бдительность — это именно то, чего мне не хватало, когда мой муж тратил мои заработанные тяжким трудом сбережения на погашение своих долгов в футбольном тотализаторе.

Только я начала расслабляться и не думать ни о чем, как вдруг зазвонил телефон. Я вздрогнула от неожиданности и так неловко потянулась за трубкой, что сбила со столика фотографию в рамке.

— Бейли, ты спишь?

Голос был женский, но я в растрепанных чувствах его не узнала и пробормотала:

— Кто это?

— Ой, извини, кажется, я тебя разбудила. Это Лесли.