Деньги в банке - Пэлем Грэнвил Вудхауз Страница 26

Мистер Моллой изумился.

— Откуда ты все знаешь?

— Да как-то проснулась рано, вышла прогуляться и увидела старикана в окне. Он делал зарядку. В одних брюках с подтяжками. Вылитый Кинг-Конг. — Долли невольно перешла на хриплый шепот. Вид лорда Аффенхема, голого по пояс, в армейских подтяжках на могучем торсе, произвел на нее сильнейшее впечатление. — Ладно, значит, скажешь Шимпу, что старикан спрятал камушки где-то у себя в комнате, объяснишь, где она и когда в нее лучше наведаться, и что лезть придется ему, потому что ты сдрейфил. Ясно?

Мистер Моллой колебался. Ему не хотелось ответить «нет» и выставить себя идиотом. Это уже случалось с ним, когда он сомневался в гениальных планах своей жены.

С другой стороны, он действительно не видел в ее словах никакого смысла.

— Ладно, я отвечу тебе, крошка, — сказал он. — Все, что ты говорила, ясно, как божий день, только мне кажется, что ничего не выйдет. Шимп залезет, пороется, пороется, не найдет стекляшек, потому что их там нет, и вылезет обратно. И что мы получим? Ну разве выставим Шимпа дураком. Я-то надеялся, ты придумаешь такое, чтоб он сюда и носа не сунул.

— Я и придумала.

— Не вижу.

Долли хотела ответить, что он не увидел бы магазин Вулворта, стоя напротив с подзорной трубой, но сдержалась — отчасти потому, что любила мужа и не хотела его обижать, отчасти по недостатку времени.

— Что будет, когда лорд Кейкбред его застукает?

— Ты же сказала, он будет занят.

— Я этого не говорила. Я сказала, чтобы ты сказал это Шимпу. Как только ты позвонишь, что он вышел, я иду к лорду Кейкбреду и советую ему держать ухо востро. Мол, я узнала, что какой-то подонок собрался сегодня обчистить его комнату. И что? Он прячется и ловит Шимпа за шкирку. Может, отлупит, может, просто пугнет. Пусть после этого Шимп попробует подъехать на следующее утро и в виде миллионера! Тут же лорд Кейкбред выйдет вперед и скажет миссис Корк: «Какой он к чертям собачьим миллионер! Воришка, и все тут», а миссис Корк достанет ружье и велит Шимпу убираться, пока она не всадила ему в спину унцию свинца и не спустила собак. Теперь понял?

Мистер Моллой не повергся лицом в прах, но был к этому близок. Никогда, поклялся он мысленно, никогда больше не усомнится он в планах этой чудесной женщины, даже если их достоинства не сразу открываются неповоротливому мужскому уму. Его красивые, честные глаза вспыхнули.

— Ну, класс!

— Согласна.

— Непременно сработает.

— Непременно.

— Шимпа как ветром сдует.

— Уедет, и больше не покажется.

— Бегу в гостиницу.

— Давай. Позвони мне с почты, что он вышел, а я сразу к Кейкбреду. Тут главное скорость.

Мистер Моллой двинулся широким шагом. Его ноги, обычно не склонные к быстрой ходьбе, словно обрели крылья. Не прошло и получаса, как Долли, узнав, что Шимп слопал наживку вместе с крючком и должен быть с минуты на минуту, вошла к лорду Аффенхему в буфетную.

Стеклянное выражение его глаз — мыслитель отдыхал — исчезло при виде Долли. Она так явно тянулась к его обществу, что старый лорд понемногу привык считать ее своей старой подружкой. Он тяжело поднялся, словно бизон, отходящий от водопоя, и уже собирался предложить гостье бокал портвейна, когда заметил, что кулаки ее сжаты, а взор пылает огнем. С маленькой очаровательной женщиной что-то явно стряслось. Его доброе сердце защемило от жалости и желания помочь. Долли всегда пробуждала в нем инстинкт защитника. Она казалась такой хрупкой, такой неприспособленной к жизни.

— Что случилось, мэм? — спросил он.

Долли сглотнула.

— Ох! Я сама не своя. Одурела, как мокрая курица.

В другую минуту это высказывание натолкнуло бы лорда Аффенхема на целую череду размышлений: как именно дуреют мокрые курицы, по каким признакам можно различить это состояние ума, и как они соотносятся, скажем, с мартовскими зайцами или членами угубианской колонии миссис Корк. Однако сейчас он думал только о Долли и ее беде.

— Что случилось? — повторил он и добавил совсем некейкбредовское «Э?». Как мы видели, он старался не выходить из роли, но сейчас волнение было слишком сильно.

— Слушайте, что я вам скажу, — так же взволнованно продолжала Долли. — Я услышала, что они послали частного сыщика обыскать вашу комнату, будто вы там укрываете краденое. Я просто осатанела! Бросить тень на вашу репутацию!

Энн рассказала лорду Аффенхему, что первой тень на его репутацию бросила сама миссис Моллой, и она же предложила нанять частного сыщика. Он мог бы ответить обидно и резко. Однако он давно простил маленькой подружке ее необдуманный промах. Разумеется, тогда она не знала его так близко.

— Вы про юного Эдера, как он себя зовет?

Долли посчитала нужным вздрогнуть от неожиданности. Она помнила, что ей не положено знать о знакомстве собеседника с юным Эдером.

— Вам про него известно?

Лорд Аффенхем довольно хихикнул.

— Да.

— Какой вы проницательный!

— Многие так говорят, — заметил лорд Аффенхем, хотя и не уточнил, кто.

— Я решительно не возражаю, если юный Эдер обыщет мою комнату.

— Но это не он, — сказала Долли. — Другой.

Спокойствие лорда Аффенхема улетучилось.

— Э? — вскричал он, окончательно выходя из роли. — Какой еще другой?

— Я говорила с этим старым пролазой Трампером. Ему не нравится Эдер. Дескать, слишком молодой и разбитной. Поэтому он, ничего не говоря миссис Корк, пошел и нанял своего шпика, чтобы тот обыскал вашу комнату.

Лорд Аффенхем затрясся.

— И когда этот гад заявится?

— Сегодня. С минуты на минуту. Он выбрал это время, зная, что вы будете заняты по дому. Мне кажется, вам надо его подкараулить и хорошенько отдубасить.

— Еще бы! Тварь ползучая!

— У вас в комнате можно спрятаться?

— Да, за ширмой.

— Отлично! — Долли, как школьница, захлопала в ладоши. — Прячьтесь и не стреляйте, пока не различите белки его глаз.

Несколькими минутами позже лорд Аффенхем, идя через прихожую по пути из столовой, где проверял, все ли в порядке, чтобы отлучиться на время, встретил мистера Трампера, который направлялся в бильярдную. Он пригвоздил его таким ледяным взглядом, что несчастный вжал голову в плечи, словно птица при виде змеи. В присутствии дворецкого он всегда чувствовал себя виноватым, словно надел галстук на резинке или ел суфле вилкой для рыбы.