Первая версия - Фридрих Незнанский Страница 26

Конечно, нефть можно было гнать напрямую из Азербайджана в Турцию или Иран, но гораздо выгоднее это было делать через Москву. Тем более что в Москву доставлялись одни лишь бумаги, а не многотонные цистерны.

В последнее время Теймур постоянно ощущал на себе чужой взгляд — за ним явно следили, причем достаточно профессионально. Так как, кроме этого взгляда, иных примет не было, он грешил на конкурентов и на всякий случай распорядился усилить охрану.

Белый «линкольн» Теймура мягко подкатил к офису фирмы «Лонг» на улице Бутлерова. Вчерашний телефонный разговор с главой фирмы господином Левашовым, двоюродным братом его однокурсника, окончательно решил вопрос о подписании серьезного и долгосрочного контракта, гораздо более выгодного, чем предлагал Буцков на вчерашней встрече. Буцкову он на всякий случай не отказал, но про себя подумал, что лучше с ним дела не иметь. Буцков был поопаснее даже «родных» гэбэшников.

Первым вышел охранник Мамед и оглядел улицу. Было тихо и спокойно, если не считать старушек, толпящихся возле продуктового магазина, в котором по старой памяти еще подкармливали пенсионеров, ветеранов и инвалидов. Затем вылез, придерживая полу пиджака, второй телохранитель, шкафоподобный Саша, которого все называли Алексом. Он кивнул Теймуру: мол, все в порядке, выходи. Его челюсти непрерывно двигались: Алекс безостановочно жевал резинку. Теймур вышел из своего роскошного автомобиля.

До дверей офиса было не больше пятнадцати шагов, но Теймур успел пройти лишь восемь: профессиональный снайпер беспощадным и холодным взглядом уже смотрел в окуляр оптического прицела.

Теймур упал лицом вперед, Мамед успел подхватить шефа, хотя это был уже не шеф, а его труп. Челюсти Алекса замерли. Он выхватил пистолет и стал осматриваться. Из дверей офиса высыпала местная охрана.

Никто не мог понять, откуда стреляли, — напротив, на другой стороне улицы Бутлерова, было множество зданий: какой-то институт, склады. Разноэтажные и разноцветные здания стояли сплошным рядом, только по окраске фасадов иногда можно было определить, где кончается одно строение и начинается другое. Стреляли явно с той стороны. Было понятно, что искать стрелявшего бессмысленно, хотя трое из местной охраны и побежали в сторону складов.

Конечно же никого не нашли.

Теймур умер на руках Мамеда, не приходя в сознание, — пуля попала точно в затылок.

Против смерти все московские связи бессильны, иногда они ее даже ускоряют.

Я брился, внимательно разглядывая свое лицо в зеркале. Не могу сказать, что мне очень-то нравился предмет бритья. Под глазами круги...

Не раз говорил себе: «Турецкий, откажись от последней рюмочки!» Интересно, сколько человек каждое утро во всех уголках земного шара повторяют эти укоризненные слова? Отказаться всякий бы отказался, но вот в чем загвоздка. Самое трудное, практически невозможное заключается в определении рюмочки предпоследней. Неплохо бы учредить премию тому гению, который придумает «определитель предпоследней рюмочки». Звучало бы неплохо — премия имени Турецкого!

Странно: посреди ночи я ведь проснулся с абсолютно свежей головой, способен был думать, размышлять. Потом забылся на каких-то пару часов, и на тебе! Сработал эффект последней рюмочки.

«Итак, что у меня на сегодня?» — думал я, катя по утренней Москве.

Жара немного спала, и народ на тротуарах сразу стал шевелиться побыстрее. Ветерок в раскрытое окно приятно холодил висок. Было так хорошо на улице, что я почувствовал, как круги под глазами исчезают сами собой.

Так что же все-таки у нас на сегодня? Ломанов раскопал не только какие-то материалы на Буцкова, который фигурировал в телефонах Ричмонда, но и связался с журналистом из «Сегодня», побывавшим в Севастополе и написавшим о смерти Кларка. Оказалось, что Петр Зотов служил в Афгане в роте самого Буцкова. Хорошенький узелок завязывается. Эти бывшие «афганцы» крепко держатся друг за друга. Пропуск я заказал еще вчера и, кажется, не опаздываю.

Нет, все-таки опоздал.

Они тут, похоже, не скучали. Ломанов, очевидно, не рискнул в мое отсутствие принять Зотова в моем кабинете. А может быть, им было приятнее общаться с Верочкой? Верочка сегодня просто цвела. Вместо одного сразу два поклонника, один другого краше. Троица распивала чаи, немилосердно гоняя пакетики чаю по огромным кружкам алюминиевыми ложками.

Я, конечно, извинился, но напустил на себя самый строгий вид, как будто не я, а они опоздали. Но они не обратили на мою строгость никакого внимания. Нет в нынешней молодежи трепета перед старшими. Ну нет — и не надо.

Я пригласил их в кабинет, усадил в кресла и разрешил курить.

Петр Зотов оказался разговорчивым молодым человеком, чуть запинающимся на согласных. Довольно высокий, худой, но крепкий, с жизнерадостной улыбкой и, вероятно, таким же нравом. Круглые карие глаза, улыбка до ушей — он чем-то напоминал подросшего, уже похожего на взрослого пса, но все же щенка породы эрдельтерьеров. Во всяком случае, на криминального репортера он походил меньше всего. Впрочем, говорят, у эрделей идеальный нюх.

— Турецкий, Александр Борисович.

— Зотов, Петр Сергеевич, можно п-просто — Петя. — Он широко улыбнулся, и мы обменялись рукопожатием.

Рука его оказалась сухой и крепкой.

— Каким видом спорта изволите заниматься? — Самое трудное — это начать беседу, а такие ничего не значащие вопросы как раз для того и созданы.

— Когда-то немного занимался боксом, сейчас — ушу, каждое утро бегаю, но, думаю, по нынешним временам лучше всего в тир ходить. Или трофейный «шмайссер» под подушкой держать, да любимые органы не разрешают. Объясните мне, Александр Б-борисович, почему эти с-самые любимые органы к нашему брату журналисту столь суровы?

— Да ведь и вы им спуску не даете.

— Но в-все-таки иногда создается впечатление, что не преступники, а журналисты г-главные враги народа. Но это я т-так, к слову. Я понял, ч-что в-вас интерес-сует Б-буцков? — Зотов немного разволновался, перейдя к Буцкову, потому как запинание на согласных резко усилилось.

— Мы, конечно, кое-что о нем знаем, — сказал я, стараясь не показать, что знаем мы мало. — Но вы-то знаете его давно, причем могли наблюдать в экстремальных ситуациях.

— Н-наб-блюдать... Эт-то в-в-вы хорошо с-с-сказ-за-ли... — с горечью заметил Петя.

Похоже, Петя всерьез интересовался Буцковым, потому как достаточно подробно знал армейскую часть его биографии. Свой рассказ он начал издалека.

Старший лейтенант Андрей Буцков попал в Афганистан, можно сказать, по собственному желанию. К тому времени он занимал довольно бессмысленную, но спокойную должность помощника по комсомольской работе начальника политотдела пехотного полка, дислоцированного на окраине тихого Таллина. Тогда еще Таллин был советским и второе «н» к окончанию своему присоединить не успел.

Буцкову светила обычная и спокойная политотдельская карьера — замполит батальона (роту он уже благополучно проскочил, отсидевши в штабе), заместитель начальника политотдела полка, Военно-политическая академия имени Ленина, что в Москве рядом с Театром Моссовета и Концертным залом Чайковского, а там, глядишь, и в самой Москве можно было бы зацепиться. Остаться в Москве при Генштабе, в Главном политуправлении или в Минобороны считалось едва ли не пределом мечтаний.