Завещание английской тетушки - Мила Серебрякова Страница 26

За столиком сидели двое мужчин: Леонтий – жилистый брюнет лет тридцати пяти и пенсионного возраста круглый дядечка с красным лицом и шрамом на правой щеке.

– О, какие гости к тебе пожаловали! – прогудел краснолицый. – Откуда ж такая красотка к нам притопала?

Копейкина смутилась.

Леонтий встал.

– Если не ошибаюсь, вы Катарина?

– Она самая.

– Алиска про вас рассказывала.

– Нам надо поговорить. – Катка покосилась на мужика. – Наедине.

Издав смешок, дядька нехотя поднялся из-за стола.

– Понял, не дурак. Уже ухожу.

– Петрович, ты завтра заскочи, я Женьке передам насчет подфарника.

– Угу. Только не забудь ему еще про карбюратор сказать. Хочет иметь нормальную тачку, пусть сам вовремя суетится.

Обменявшись с Петровичем рукопожатием, Леонтий закрыл за ним дверь и уставился на Катку.

– Присаживайтесь.

– Можно вас попросить открыть окно… Здесь накурено так, что хоть топор вешай.

– Ну почему нельзя? Сейчас сделаем. – Виноградов открыл форточку, и в комнатку сразу влетел морозец.

Опустившись на раскладной стул, Катарина внимательно смотрела на Леонтия.

– На меня и в ментовке так пристально не смотрели, – усмехнулся Виноградов. – О чем базарить будем?

– А Алиса…

– Должен сразу вас предупредить: я не намерен ворошить прошлое.

– Хорошо, тогда давайте поговорим о настоящем. Например, об убийстве Аллы Денисовны Савушкиной.

– Поговорить-то, конечно, можно, но я понятия не имею, кто такая Алла Денисовна Савушкина.

– Ей было известно, кто убил вашу сестру.

– Не факт.

– Как не факт? Как раз факт! Савушкина звонила Лиане и Алисе, она утверждала…

– Утверждать можно что угодно, – осадил Катарину Леонтий.

Она раздраженно бросила на стол перчатки.

– Меня несколько удивляет ваша реакция. Вы отсидели по ложному обвинению, а теперь, когда появилась возможность узнать, по чьей вине вас лишили свободы, проявляете полное равнодушие.

– Вы верно подметили – я отсидел. Отмотал срок, оттрубил… Называйте как хотите. Какой смысл возвращаться назад?

– Ну хотя бы для того, чтобы узнать имя настоящего убийцы.

– Мне оно не интересно.

– А справедливость? – вскинула голову Катка. – Справедливость вас волнует? Савушкину отправил на тот свет убийца Полины… по крайней мере, я в том ни секунды не сомневаюсь. Получается, и второе убийство сошло негодяю с рук. Вам ли не знать, каково это, когда невиновный попадает за колючую проволоку.

– Не надо брать меня на жалость.

– Судить будут мужа моей знакомой – Арсения Клюева. Он не убивал Аллу, но улики свидетельствуют против него. Дежавю, Леонтий! Арсения постигнет та же участь, что и вас. Проявите сострадание к ближнему, не позвольте преступнику остаться на свободе.

– К чему вы клоните, Катарина? – Виноградов закурил. – Ну хорошо, я готов вам помочь. Но ответьте, чем? Мне неизвестно абсолютно ничего конкретного, мы с вами станем толочь воду в ступе. Ненавижу трендеть без толку! По мне, пустой треп – самое неблагодарное занятие.

– Иногда из пустого трепа можно извлечь весьма ценную информацию.

Леонтий выпустил вверх струйку дыма.

– Вы обладаете такой способностью? Можете извлекать нужную информацию из ничего?

– Более или менее.

– Договорились. Тогда я ваш, спрашивайте, отвечу как на духу.

Катка поудобней уселась на стуле и задала первый вопрос:

– Как по-вашему, кто мог желать смерти Полине?

– Кто угодно.

– Это не ответ.

– Это правда. Полька была настоящей стервозой, могла довести до безумия даже покойника. С детства закатывала истерики матери, постоянно цеплялась ко мне, издевалась над Лианкой. Да и с друзьями аналогичная картина. Она как никто обладала удивительной способностью вызывать у окружающих ее людей негатив к собственной персоне. От чего и кайфовала. Врагов у Полинки было намного больше, чем друзей. Ее ненавидел каждый второй.

– Но, насколько мне известно, в пансионате на праздновании дня рождения присутствовали только самые близкие.

– Кто вам сказал?

Вопрос Леонтия здорово удивил Катку.

– Лиана.

– Ха-ха! А она, позвольте полюбопытствовать, откуда могла знать? В пансионате более сотни номеров, и я не могу утверждать, что помимо нашего славного семейства там не было человека, которому Полька давно стояла поперек горла.

– Намекаете на заранее спланированное убийство?

– И намекать нечего. Все было спланировано и рассчитано до мельчайших нюансов.

– Леонтий, меня мучает один вопрос… Как так получилось, что окровавленный нож и перчатки оказались в шкафу вашего номера?

– Подбросили, – выдавил Виноградов, выудив из пачки вторую сигарету.

– Нестыковочка выходит. Убийство совершили ночью, так?

– Ну.

– В момент убийства вы находились в своем номере, я права?

– Естественно.

– Дверь была на ключ закрыта, угадала?

Виноградов пожал плечами.

– Здесь не могу дать точного ответа. Я мог забыть щелкнуть замком.

– Допустим. Но вы не могли не заметить, как убийца проникает в номер и подбрасывает улики.

– Я спал.

– Так крепко?

– Уж простите, не моя вина. С детства сплю богатырским сном.

– Как все удачно получилось.

– Простите?

– Сначала вы забыли закрыть дверь, потом уснули богатырским сном – немыслимая удача для преступника.

– Иногда жизнь подбрасывает нам сюрпризы.

– А кто подбросил вашу зажигалку в номер Полины?

На мгновение Леонтий замер.

– Она могла выпасть у меня из кармана.

– Вы же не заходили к сестре.

– Ночью нет, но я разговаривал с ней вечером после ужина.

– Почему вы об этом не сказали на суде?

Виноградов не выдержал:

– Да говорил я, говорил! Сто раз пересказывал, что заходил к Полинке в девять вечера. Но мне уже никто не верил. Перчатки и нож! Главные улики обнаружили в моем номере, в моем шкафу. Все! Для всех я уже был убийцей!

– Я вам верю.

Леонтий умолк.

– Премного благодарен.

– Мы можем продолжить беседу?