Осенний мадригал - Чингиз Абдуллаев Страница 26

Бахрам задумался. Потом покачал головой:

— Зачем обманывать? Он редко заходил к Рагиму-муэллиму.Парвиз не жил на этой даче. Здесь оставался его брат Надир. А Рагим-муэллим,человек занятой, всегда бывает на работе. И его супруга не любит однаоставаться на даче. Нет, Парвиз заходил нечасто. Но на прошлой неделе был деньрождения сына Анвера, там все собирались. Был и погибший.

Он вытер лоб тыльной стороной ладони. И тяжело вздохнул.Было заметно, что ему трудно говорить, постоянно контролируя свои слова.

— Обычно ты возишь Рагима-муэллима на работу? — уточнилДжафаров. В Баку слово «муэллим» переводилось дословно как «учитель», а вконтексте обычно обозначало «уважаемый».

— Всегда я вожу, — кивнул Бахрам. — Но сегодня с нимработает дежурная машина. Он мне разрешил к вам приехать на полчаса. Сказал,чтобы я быстрее возвращался, у него много работы. Еще тело нужно получить вморге, обмыть его в мечети. Завтра будут похороны. По обычаю, тело на два днянельзя оставлять… Кто мог подумать, что все так получится…

По строгим канонам мусульманской и иудейской религий телоумершего нужно предавать земле до заката солнца. Очевидно, это было связано сместностью, в которой жили и древние иудеи, и первые мусульмане. В жаркомклимате Ближнего Востока и Аравийского полуострова труп разлагался бы сострашной скоростью и мог вызвать эпидемию. Некоторые каноны обеих религий былидостаточно похожи друг на друга. Например, запрет на использование свинины изих числа, так как это мясо, в отличие от мяса верблюда или барана, портилосьгораздо быстрее, под палящими лучами солнца его трудно было сохранять.

— Ты — единственный водитель Рагима Самедова? — спросилДжафаров.

— Да, конечно. Мы с ним работаем уже восемь лет и, дастАллах, будем работать еще столько же. Он очень хороший человек.

— Прекрасно. А теперь вспомни, как вчера вы приехали надачу. Откуда вы выехали?

— Вчера вечером?

— Нет, вчера днем. Когда вы приезжали на дачу.

— С работы выехали, — нервно затеребил кепку водитель.

— И никуда не заезжали?

— Нет, никуда. Сразу на дачу поехали. Продукты повезли.Рагим-муэллим послал меня в магазин и дал список, что нужно купить. Я все купили в машине сложил.

— И часто твой хозяин днем ездит на дачу доставлятьпродукты?

Бахрам подумал и осторожно сказал:

— Не всегда. Обычно я сам вожу продукты. Но в этот день онрешил поехать со мной.

— И больше никого в салоне машины не было? — настаивалДжафаров.

— Нет! — быстро выкрикнул Бахрам. И сам смутился. Ауспокоившись, сказал: — Нет, конечно, нет. Никого больше в машине не было.

— Не нужно кричать, — поморщился Джафаров. — А теперь я тебескажу, как все было на самом деле. Сотрудники ГАИ, которые стояли на трассе,видели, как твоя машина проехала мимо них. И они видели, что в салоне вашего«Мерседеса» сидят два человека. А когда вы через полчаса поехали обратно, тамуже сидел один человек. Если хочешь, я позову автоинспекторов, и они всеподтвердят. Я понимаю: ты должен выгораживать своего хозяина, поэтому будешьврать. Но учти, что твой хозяин тоже не всемогущий. Если выяснится, что тыврешь, мы посадим тебя в тюрьму. Лет на десять или на пятнадцать.

— Что вы такое говорите? — перепугался водитель. — Почему надесять? Почему на пятнадцать? Что я такое сделал? Я работаю шофером и долженсидеть за рулем. Почему меня должны посадить?

— Ты врешь следователю, — строго ответил Джафаров, повысивголос. — Тебя предупредили, а ты все время врешь. Кто еще был в машине? Тыдолжен сказать нам!

Водитель тяжело задышал, явно не зная, как ему поступить. Содной стороны, сам хозяин предупреждал его ничего не рассказывать следователю.Но с другой — их видели инспекторы ГАИ. Бахрам помнил, как сворачивал мимо них.И они, конечно, рассказали обо всем следователю. Водитель очень боялся всехэтих прокуроров, полицейских, следователей, судей. Он не понимал, чем онизанимаются, и от этого боялся еще больше. Но рассказать следователю — означалопотерять работу и оставить своих детей голодными.

Он пошатнулся, неожиданно упал на колени и жалобно попросил:

— Ничего не спрашивайте меня! Я не хочу вас обманывать, аправду сказать не могу. Умоляю вас, ничего меня не спрашивайте! Если хотитеменя посадить, то лучше сразу посадите. Тогда Рагим-муэллим будет заботиться омоей семье. А если я вам расскажу, меня выгонят с работы. Мне уже много лет, ябольше нигде не найду работу!

— Встань! — сказал Джафаров, выключая магнитофон. Он подошелк упавшему водителю и схватил его за плечо.

— Встань! — яростно повторил следователь. — И никогда нестой на коленях! Ни перед кем. Ты слышишь меня? Ни перед кем!

Бахрам, тяжело дыша, поднялся и сел на стул. Джафаров взялбутылку минеральной воды, налил в стакан.

— Выпей воды и успокойся. И не нужно ничего бояться. Мыникому не скажем о твоих показаниях. Твой хозяин будет думать, что ты намничего не рассказал. Мне только нужно знать, кто был в машине.

— Не могу, — дрожал всем телом водитель, — честное слово, немогу! Он меня выгонит! Он меня убьет!

— Я даю тебе слово, что никто не узнает о твоих показаниях,— настаивал Джафаров. — Только скажи мне, кто это был?

Водитель молчал.

— Это был Анвер Самедов, старший брат твоего хозяина? —спросил Дронго, пытаясь помочь несчастному водителю.

Тот взглянул на Дронго, перевел взгляд на Джафарова иопустил голову. Но затем, словно спохватившись, вскочил на ноги:

— Я ничего не знаю! Ничего не говорил! Простите меня, но яничего вам не скажу!

— Мы так всем и скажем, — успокоил его Джафаров. — И ненужно ничего бояться. Иди в соседнюю комнату и успокойся. У меня только одинвопрос: вы возвращались потом с дачи все вместе или только вдвоем с твоимначальником?

— Вдвоем, — выдохнул Бахрам, — когда ехали обратно, никого вмашине не было.

— Теперь пройди в другую комнату, умойся. И никому нерассказывай о нашем разговоре, даже дома, — посоветовал Джафаров.

Когда за водителем закрылась дверь, следователь посмотрел наДронго:

— Что ты об этом думаешь?

— Там был Анвер Самедов, — убежденно произнес Дронго. — Этобыло ясно с самого начала. Его младший брат не стал бы привозить на дачучужого, чтобы оставить его наедине со своей супругой. В автомобиле мог бытьтолько его старший брат.

— Я тоже так думаю. Ты видел, как боялся водитель называтьего имя?