Огненное колесо - Патриция Вентворт Страница 26

В большой двуспальной кровати в комнате напротив Фредди Торп-Эннингтон едва различал, что говорит жена. Он не спал, так как слышал голос Мэриан, но и не бодрствовал, так как никак не мог и не хотел отвечать ей. Он хотел, чтобы она замолчала и погасила свет, который резал глаза. Он не был пьян – он же поднялся наверх по лестнице, ведь так? Почему Мэриан не может оставить его в покое и погасить свет? А жена все продолжала говорить:

– Фредди, мой милый, понимаешь, тебе не стоило пить так много. Ты завтра будешь чувствовать себя совершенно разбитым, ты же это знаешь.

Ему не хотелось слушать никого. У него было единственное желание – заснуть.

Мэриан Торп-Эннингтон кончила наносить крем на лицо и подвязала подбородок специальной лентой, что она делала каждую ночь, хотя это доставляло ужасные неудобства, затем завязала на голове сетку, которая позволяла сохранить прическу, и надела на руки перчатки из легкой моющейся замши. Сделав это, она сняла накидку и осталась в ночной рубашке из белой тонкой трехслойной ткани, украшенной мелкими оборками нежного яблочно-зеленого цвета у плеч и талии. Она надела сверху короткую кофточку того же яблочно-зеленого цвета и бросила взгляд на свое отражение в зеркале. Повязка под подбородком несколько испортила впечатление, но рядом не было никого, кто мог бы ее увидеть. Фредди, бедняжка, никогда не видит, как она выглядит и что на ней надето.

Это действительно было так, потому что, решив однажды, что она самая красивая женщина в мире, он продолжал придерживаться этого простого убеждения, и ничто из того, что она делала или забывала сделать, совершенно не влияло на это убеждение.

Мэриан Торп-Эннингтон слегка вздохнула, сожалея о тех днях, когда цвет ее лица обеспечивался потрясающим сиянием ее собственной молодости, а также мягкой водой и свежим воздухом Рэтли, когда ей не было необходимости беспокоиться о двойном подбородке. Затем она забралась в постель, поцеловала Фредди в затылок и задула свечу.

С другой стороны площадки Джеффри Тавернер читал, лежа в постели. Он был одет в аккуратную серую пижаму и серый халат, отделанный черно-белой тесьмой. В его распоряжении было всего две подушки, и ему с трудом удалось положить их так, чтобы было удобно. Он надел очки в светлой роговой оправе и читал триллер с интригующим названием «Три трупа и один гроб».

В соседней комнате находилась миссис Флоренс Дьюк. Она еще не раздевалась, а сидела на краю кровати, сложив руки на коленях. На комоде, служившем туалетным столиком, стояла зажженная свеча. Пламя свечи колебалось от ветра, дувшего от окна, от этого свеча оплывала. Пламя, оплывающий воск и сама свеча отражались в слегка наклоненном зеркале. Флоренс Дьюк смотрела мимо них на стену.

Джейн ощущала воздух, холодный и соленый, идущий от моря. Чтобы раздеться, ей хватило пяти минут. И теперь она лежала в темноте и всматривалась в едва видимое окно, выделявшееся на фоне сплошной темноты, до тех пор, пока оно не стало похожим на раму картины. Рама была на месте, но картина представляла собой что-то мутно-серое без формы и содержания. Что-то такое описывалось в Библии, в Книге Бытия. Ее мысли стали путаться. Она ощутила тепло и радость. Джереми поцеловал ее так, будто действительно любил… очень любил. Кузены не должны вступать в брак… возможно, это не имеет никакого значения, если они сделают это… возможно…

Неожиданно что-то ее разбудило. Кто-то тихо постучал в дверь, затем дверь открылась, подул ветер, и она услышала голос Эйли:

– Мисс Херон, пожалуйста…

Джейн села и сказала:

– В чем дело? Послушайте, закройте окно, а я зажгу свечу.

Окно закрылось, и в комнате сразу же наступила тишина. Шторы задернули, и при свете свечи Джейн увидела Эйли в синем платье. Она держала в охапке какие-то вещи, а также ночную рубашку и халат. Она стояла на полпути между окном и кроватью, тяжело дыша. Ее глаза пристально вглядывались в лицо Джейн, а ее собственное лицо было белее молока.

Джейн снова спросила:

– В чем дело?

Эйли подошла поближе:

– Мисс Херон… разрешите мне остаться здесь. Я буду сидеть на стуле тихо-тихо, без единого звука.

– Что случилось?

Эйли произнесла дрожащим голосом:

– В моей двери нет ключа.

– Вы хотите сказать, что там вообще нет ключа или сейчас нет ключа?

Дрожащий голос стал еще тише.

– Он исчез. Тетя Энни велела мне запереть мою дверь. Ей и не нужно было так говорить – я всегда ее запирала. С того времени, когда здесь появился Люк. Но сегодня в двери нет ключа. Он исчез.

– Вы должны сказать своей тетушке.

– Я не могу, они ведь спят в одной комнате: она и дядюшка. Если вы позволите мне остаться…

– Конечно, вы можете остаться. Переодевайтесь и забирайтесь в кровать! Она достаточно большая, чтобы разместить полдюжины человек.

Эйли задержала дыхание.

– Я не это имела в виду, я вовсе не хотела вас беспокоить. Разрешите мне только побыть в вашей комнате. Он сказал, чтобы я вас попросила об этом.

– Он? Кто?

– Джон, мисс Херон, Джон Хиггинс.

– Когда?

– Мисс Херон, вы никому не расскажете? В этом нет ничего такого, но вы ведь никому не расскажете? Время от времени он приходит сюда и посвистывает, чтобы я знала, что он здесь. Он насвистывает мелодию религиозного гимна «Ледяные горы Гренландии», и я выглядываю из окна. Но сегодня… о боже, он так рассердился.

– Почему?

Эйли поежилась:

– Вы же знаете, что случилось сегодня с этим Люком. Я спустилась вниз и рассказала тете Энни. Миссис Бридлинг, которая приходит помогать, когда у нас много дел, уже закончила работу и пошла домой, а я убирала серебро. Я не знала, что там был кто-то еще. Но миссис Бридлинг вернулась. Она забыла свой шарф и вернулась за ним. Она услышала все, что я говорила, когда думала, что, кроме тетушки Энни и меня, на кухне никого нет, что мы совсем одни.

– Как вы узнали?

Эйли присела на край кровати. Было похоже, что ноги ее больше не держат. Она продолжила свой рассказ:

– Она вернулась в Клифф и проверила мистера Бридлинга – он лежит в постели и не встает. Затем она начала думать о том, что я рассказывала тетушке Энни. И когда хорошенько все обдумала, то пошла в соседний дом и все рассказала Джону Хиггинсу, а Джон сразу же пришел сюда. Я никогда не видела его в таком гневе.

– Не удивительно. Эйли, почему вы не выходите за него замуж, ведь он хочет этого. Правда?

Эйли посмотрела на нее долгим грустным взглядом:

– И тогда его кровь будет на мне, как сказал Люк? – Она покачала головой. – Я лучше спрыгну со скалы. Так я и сказала ему сегодня вечером.

– И что он на это ответил?

Голос Эйли стал еще тише:

– Что я погублю свою душу и попаду в ад. А еще он сказал, что пойдет за мной – туда или куда угодно. И добавил: «Да простит меня Господь, но это так». Я никогда раньше не видела его в таком состоянии. Странные люди эти мужчины, мисс Херон. Довести себя до такого состояния из-за девушки. И Эл, и Люк, и даже Джон – что с ними со всеми происходит?