Мамочка в законе - Наталья Александрова Страница 26

— Пода-айте жертве собственной доверчивости, потерявшейзрение, мучительно вглядываясь в светлое будущее!

Васе было не до побирушек, и он хотел шугануть нищего, нотот налетел на Зайкина и сбил его с ног. При этом драгоценный портфель выпал изВасиных рук и отлетел в сторону. Василий вскочил, сверкая глазами и намереваясьрастерзать зловредного нищего, но в первую очередь вернуть портфель.

Его глазам предстала следующая картина.

Слепой беспомощно барахтался на тротуаре, пытаясь подняться,а рядом с ним стоял тот самый приличный старичок, который сказал Васе опроколотом колесе. Старичок держал в руках портфель.

— Отдай, — завопил Зайкин, бросаясь кстарикану, — отдай, сволочь!

— Да я как раз и хочу отдать вам ваш портфель, —обиженно проговорил тот, протягивая пропажу, — я вам хотел помочь, новижу, что вы не понимаете хорошего отношения…

Он сунул Василию портфель и гордо удалился.

Зайкин трясущимися руками расстегнул замки и заглянул впортфель. Альбом с марками был на месте. Василий почувствовал укол стыда,неожиданный для человека его профессии, и бросился вслед за стариком, чтобыизвиниться и поблагодарить, но тот уже сел в машину и резко газанул.

Нищий поднялся и теперь пытался нашарить свою белую трость.Кажется, он действительно был слепым. Василий помог ему встать, сунул в рукупять рублей и завертел головой. Он решил, что самое правильное в его положении— плюнуть на машину (тем более что она все равно была не его) и добраться дожилища Ивана Павловича на частнике. Портфель с его драгоценным содержимымспасен, а это — самое главное.

Зайкин тормознул опытного бомбиста, и тот за десять минутдомчал его до места, ловко миновав все пробки.

Перед дверью Ивана Павловича Василий был почти вовремя, сопозданием всего на пять минут. Правда, коллекционер славился патологическойточностью и даже пятиминутное опоздание считал недопустимым, но сегодня, нарадостях от того, что Вася ему принес, он должен быть снисходительным.

Зайкин нажал на кнопку звонка, и тут же за дверью раздалсяглухой басовитый лай. Загремели засовы, и на пороге появился хозяин квартиры,придерживая за ошейник огромного светло-серого зверя.

Вася уже бывал дома у Ивана Павловича и видел его сторожа ителохранителя — огромную канадскую собаку породы маламут. Имя у пса былопростое и незатейливое — Белый Клык, или для краткости — просто Клык. Клыкпроизводил на гостей неизгладимое впечатление: он был огромен, свиреп и оченьнапоминал светлого полярного волка. С таким телохранителем коллекционерчувствовал себя в полной безопасности.

— Спокойно, Клык, спокойно, — проговорил ИванПавлович, с трудом оттаскивая собаку от двери, — это свои.

Он поднял глаза на Васю и осведомился:

— Все в порядке?

— В порядке, в порядке, — ответил Зайкин, боязливопротискиваясь в квартиру.

— А что-то у вас вид какой-то испуганный!

— А вы своего людоеда уведите, вот и будет виднормальный!

— Да что вы, неужели вы его боитесь? — Хозяинквартиры ехидно усмехнулся. — Клык — он хороших людей никогда не обижает,он у меня очень разборчивый!

— А как он отличает хороших людей от плохих? —поинтересовался Василий, следуя за коллекционером по длинному полутемномукоридору. — Я бы у него с удовольствием поучился, а то прожил на светепочти сорок лет, а и то не всегда отличаю!

Иван Павлович не ответил. Он вошел в свой просторныйкабинет, со вкусом обставленный мебелью красного дерева, сел за письменныйстол, жестом указал Василию на гостевое кресло и только тогда проговорил:

— Ну-с, выкладывайте, что принесли. Простите, что ничемне угощаю — не терпится, понимаете ли, посмотреть. Вот взгляну на нее, и тогдауж выпьем с вами за удачное завершение работы…

Тут не только та марка, о которой вы говорили, —ответил Василий, открывая портфель и вынимая заветный альбом, — тут ещекое-что имеется, тоже наверняка интересное.

— Посмотрим, посмотрим, — Иван Павлович потиралруки в предвкушении, — посмотрим, что вы мне принесли…

Он глубоко вздохнул, вооружился лупой в аккуратнойхромированной оправе и раскрыл альбом.

Белый Клык устроился возле ног хозяина. Он глубоко вздохнули зевнул, продемонстрировав свои действительно белоснежные и неправдоподобноогромные клыки.

Василий наблюдал за лицом коллекционера, и в его душевозникло легкое беспокойство. На лице Ивана Павловича вместо ожидаемоговосторга и трепета появилось недоумение и беспокойство. Коллекционер перевернулстраницу альбома и снова склонился над его содержимым. Затем он торопливоперевернул следующую страницу, еще одну… недоумение на его лице сменилосьобидой, как у ребенка, которому в день рожденья вместо ожидаемого самокатаподарили коричневые шерстяные носки.

— Позвольте, — проговорил он, подняв глаза отальбома, — это что — шутка? У вас странное чувство юмора, молодой человек!

— Что такое, что случилось? — забормотал Зайкин,суетливо выбираясь из кресла и устремляясь к столу. — В чем дело, ИванПавлович? Разве это не то, что вы заказывали?

— В чем дело? — возмущенно повторилколлекционер. — Такого я не собирал даже в детстве, когда покупал своипервые марки на деньги, сэкономленные от завтраков! Вы надо мной хотелипосмеяться? Так вот имейте в виду — хорошо смеется тот, кто смеется безпоследствий!

Василий развернул к себе альбом и склонился над ним.

На первой марке была изображена удивительно толстая, хорошоотмытая свинья, подпись под которой сообщала, что это — свиноматка белойстепной породы. Рядом с этой свиноматкой располагался упитанный и серьезныйхряк сибирской северной породы. Ниже можно было полюбоваться мощным и угрюмымхряком ливенской породы и необъятной свиноматкой украинской степной белой. Всясерия марок называлась «Отечественное свиноводство».

Василий никогда не представлял себе, что породы свиней такмногочисленны и разнообразны.

— Хряк муромской породы, — прочитал он вслух,перевернув следующую страницу.

— Любуетесь? — осведомился Иван Павлович, с трудомсдерживая ярость. — Ну-ну, будем считать, что вы уже пошутили, теперьнаступила моя очередь немножко повеселиться. Клык, проводи господина Зайкина!Вежливо проводи, ты меня понимаешь?