Раб лампы - Наталья Андреева Страница 26

— Раз я при смерти.

Дере отвел глаза, и она поняла, что попала. Подлец! Наверняка вывез все из ее мастерской! Официально они не в разводе, и он имеет на это право. Почему она этого не сделала? Почему не развелась? Как глупо! Хотелось закричать, возмутиться, но сил не было. Пусть делает что хочет. Не все ли равно? Ее волновала только боль в плече. Скорей бы уж отпустило! Остальное не имеет значения.

— Устала.

— Все, все, все. Ухожу. Отдыхай.

Дере исчез. Она вспомнила его фальшиво-бодрый голос и поморщилась. Придерживает журналистов, тянет время. Чтобы интерес не угасал. Маргарита Мун при смерти, никаких интервью не дает. Потом будет новый всплеск: очнулась! Следующий: говорит! Дает показания! Эдак она все лето продержится на первых полосах. Плечо заныло. Вошла медсестра, взяла одноразовый шприц, стала набирать в него лекарство. Маргарита вздрогнула.

— Охрана!

— Что такое? — Медсестра обернулась.

До нее вдруг дошло: покушение! На нее было покушение! Это оказались не пустые угрозы! Неизвестный предупредил, потом применил оружие. Она же чудом осталась жива! Господи! Чудом! И силы нашлись. Она закричала:

— Я требую охрану! Круглосуточно! У дверей палаты!

— Успокойтесь, вас охраняют.

— Кто?

— Милиция.

— Их нанял Дере! Я ему не верю!

— Успокойтесь.

— Меня хотят убить! Он проник сюда! В палату!

— Успокойтесь. Сейчас укольчик сделаем.

— Вы кто?

— Лена, медсестра.

Женщина приближалась со шприцем в руке. Взгляд голубых глаз, похожих на льдинки, показался недобрым.

— Нет! — закричала Маргарита. — Убийца!

Медсестра растерялась. Так и замерла у кровати, сжимая в руке шприц.

— Не подходите!

Апатия сменилась агрессией. Боль только подхлестывала ее. Маргарита Мун решила бороться за свою жизнь.

— Что случилось?

В палату влетел Дере, затем двое дюжих мужчин.

— Дуся, что? — кинулся к ней муж.

— Убийца!

— Где? — Ты!

— Она бредит! Позовите врача. Дуся, ты что-то вспомнила?

— Клара! Где Клара? Она сидела лицом к кустам! Я уверена: она видела! Она его узнала!!!

Альберт Дере при этих словах еще больше побледнел. А у Маргариты начиналась лихорадка, щеки ее раскраснелись. В палату вбежал врач.

— Что случилось?

— Да вот: бредит! — пожаловался Дере.

Врач подошел, положил руку ей на лоб.

— Э-э-э, Евдокия Ивановна! Температура поднимается! Муж прав: у вас, милая, бред. Лена -укол.

— Да она ж кричит. Отказывается.

— Что такое?

— Это и в самом деле медсестра? — подозрительно спросила Маргарита.

— Ну конечно!

— Давно она у вас работает?

— Э-э-э… Лена, сколько?

— Пять лет.

— Вы слышали? Пять лет!

— Колите.

Тонкая игла вошла в вену. Боли она не чувствовала. Даже на комариный укус не тянет. Правое плечо — вот где боль!

— А охрана у дверей палаты круглосуточно? -спросила, пока медсестра вводила лекарство.

— Конечно! — заверил Дере.

Лена аккуратно вынула иголку из вены и отошла. Маргарита Мун опять почувствовала апатию. Сейчас начнет действовать лекарство. Сейчас… Ее глаза закрылись сами собой.

Прошла неделя. К ней по-прежнему никого не пускали. Никого, кроме мужа. О Сеси она не думала. Последний их день начался ссорой, а закончился покушением на ее жизнь. Порою она думала — вяло, сквозь дрему, — что Сеси уже съехал. Ушел из ее жизни. Как-то само собой получилось. И хорошо.

Через неделю жар спал, ей стало лучше. Видя, что она успокоилась, Альберт Дере приободрился. Вот тогда она и задала ему два главных вопроса.

— Это ты дал мне кровь?

Она помнила его бледность в тот день, когда Дере впервые вошел к ней в палату. Муж замялся.

— Алик?

— Нет. Не я. У меня другая группа крови. Дуся, поверь, я отдал бы тебе все до капли, если бы это было возможно. Если бы моя кровь…

— А кто?

— Сеси, — поморщившись, сказал Дере.

— Сеси?!

— Ну да. У него тоже вторая положительная. Ему позвонила Клара…

— Клара? А где, кстати, Клара?

Это был второй главный вопрос.

— Видишь ли… — Дере опять замялся. — Похоже, что Клара прячется.

— Прячется?! — удивилась Маргарита.

— Она ведет себя странно. Ее ведь милиция ищет.

— Клару? Милиция?

— Ну да. Она ведь главный свидетель. Но Гатина отсиживается в загородном доме и никого к себе не пускает. Даже журналистов. И к следователю не является. Игнорирует повестки.

— Так на нее не похоже. Я про журналистов. Клара обожает внимание прессы, охотно позирует для светской хроники.

— А я что говорю? Но сейчас она утверждает, что боится покушения. На себя, любимую.

— Покушения? — в который раз за день удивилась Маргарита.

— Ну да. Она же — свидетель!

— Выходит, Клара его видела?

— Пока она молчит. Я же говорю: ведет себя странно.

— Я подозревала, что она замешана в истории с записками. — Маргарита нахмурилась. — И с Лимбо. Что именно Клара разбила скульптуру и угрожала мне.

— Клара разбила Лимбо? Я ее ненавижу, но… Надо же быть объективными! Это сделал мужчина! Тут сила нужна. И на кровати… Ты понимаешь, о чем я…

— Стрелял тоже мужчина. Потому что Клара сидела в это время напротив меня.

— Сообщник? — Дере подался вперед. В его глазах вспыхнул охотничий азарт. — Выходит, их двое? А как все было обставлено!

— Что ты имеешь в виду?

— Ну как же? Она заманила тебя в уединенное место. Заметь — не назначила встречу в ресторане, где много людей. Мотель, вокруг лес. Затащила в самую дальнюю беседку…

— Беседку выбрала я.

— А кусты вокруг тоже ты выбрала? Он ведь прятался в кустах.

— А что говорит охрана мотеля? У них же есть охрана?

— Разумеется. — Дере кивнул. — Но сама посуди. Они стараются не маячить около беседок. Не распугивать клиентов. Ты представляешь, какой у них контингент? Состоятельные женатые мужчины со своими юными любовницами, замужние женщины, устраивающие тайные свидания, пока благоверные в командировке. Ты еще не знаешь, сколько стоит один час пребывания в номере мотеля! А я справлялся. Это дорогое удовольствие, Дуся. Поэтому клиентов они не нервируют. Ресторан — да. В холле на первом этаже охрана круглосуточно. Но у беседок… К тому же было еще светло. Кто мог подумать, что в светлое время суток кто-то решится на покушение?