Прайс-лист для издателя - Чингиз Абдуллаев Страница 26

– Да, он был командиром батальона. Но в девяносто пятом все говорили, что его убили. Во всяком случае, о нем больше никто и никогда не слышал. Я не знал, что он переехал в Германию и стал издателем.

– Вы видели его здесь, на ярмарке?

– Не знаю. Может, и видел, но я его все равно не знаю, – пожал плечами Аржан.

– А я бы плюнул ему в лицо, если бы увидел, – гневно заявил Салех. – На нем столько крови невинных людей! Боевики Младича и Крстича убивали всех подряд, никого не щадили.

– Говорили, что у него на лице был страшный шрам, – вспомнил Аржан, – след от пули. Еще он сильно хромал. И был самым жестоким командиром среди всех остальных. Но потом куда-то пропал, и никто не знал, куда он уехал.

– Понятно. Спасибо вам за помощь.

– Вы думаете, он на самом деле умер, – спросил Халил Иззет, – или это был человек, только похожий на него?

– Не знаю. Нам сказали, что это бывший гражданин Сербии Марко Табакович, родившийся в Сараево.

– Они все потом сбежали в Сербию и там прятались, – снова вмешался Салех, – и Карджич, и Павич, и Крстич, и ваш Табакович. Только это им все равно не помогло. Их всех нашли и выдали трибуналу, чтобы он осудил бандитов.

– Извините меня, Салех, но действия людей Насера Орича были ничуть не лучше, – заметил Аржан. – И те, и другие практиковали насилие и убийства невиновных.

– Мы защищались, а сербы нападали… Что с вами говорить, – разозлился Салех, – вы всегда были больше сербом, чем боснийцем.

– Мы все были гражданами одной страны, – возразил Аржан, чуть покраснев, – просто я пытаюсь быть объективным. Убийство любого человека есть акт противоестественный и дикий; тем более если убивают стариков, женщин и детей.

– Вы просто отсиделись где-то в те годы и даже не знаете, как нам было трудно, – с горечью проговорил Салех. – Или вы ничего не знаете про Сребреницу?

– Знаю. И я входил в группу сотрудников, которые помогали экспертам ООН проверять все документы, – гордо заявил Аржан. – Именно поэтому я с полной уверенностью говорю о происходивших событиях как о трагедии и сербов, и боснийцев.

Салех еще что-то проворчал и отошел от них. Затем, что-то вспомнив, вернулся.

– Вы напрасно нас расспрашиваете обо всем этом, – сказал он, обращаясь к Дронго. – Лучше найдите экспозицию Косово и разыщите там Зейнала Рамовша. Он как раз воевал в составе 28-й дивизии, которая защищала Жепу и Сребреницу. Он вам расскажет много интересного. А эти ничего сами не видели. Наш уважаемый поэт почти все время был рядом с нашим президентом в Сараево, где они прятались в подвалах от артиллерийских обстрелов, а господин Аржан Милутинович вообще большую часть времени провел в Словении. Поэтому найдите Зейнала Рамовша. А в хорватской делегации есть Андро Бенкович; он тоже был в Боснии и тоже может рассказать вам много интересного.

– Как вы сказали? – изумленно переспросил Дронго. Он точно помнил, что погибший подходил к хорватской экспозиции и разговаривал там именно с Бенковичем. Эту фамилию он уже слышал. Значит, Бенкович знал Табаковича еще раньше…

– Андро Бенкович, – повторил Салех, – он был одним из руководителей отряда самообороны в Сребренице. Командовал хорватскими силами самообороны, пытаясь вывести своих людей из-под обстрела.

– Обязательно поговорю, – пообещал Дронго.

– И учтите, что люди до сих пор не могут успокоиться, – добавил Халил Иззет. – Многие потеряли на этой войне своих близких и родных, лишились своих домов, прошли через немыслимые страдания. Поэтому нам так трудно вспоминать и спокойно рассуждать обо всем, что с нами произошло. Хоть и прошло уже столько лет, для нас это не забытая история, а живая боль. Вы меня понимаете?

– Конечно. Извините, что я невольно стал причиной ваших споров и неприятных воспоминаний, – искренне произнес Дронго.

Он подумал, что нужно обязательно предупредить Фюнхауфа об этом Бенковиче, когда увидел идущего к нему инспектора Меглиха.

– Меня попросили вас найти, – сказал тот. – Мы нашли Караваева и сумели с ним переговорить. Он никогда раньше не слышал и не видел Ламбрехта.

– Я в этом и не сомневался. А Рябчука нашли?

– Нашли, – усмехнулся Меглих. – Вы не поверите, но он почти сразу уехал из Франкфурта в Прагу и оттуда в Киев. Сейчас он в Киеве. Мы ему звонили, но он даже не подходит к телефону. Фюнхауф предлагает послать туда официальный запрос.

– Пошлите, – согласился Дронго, – хотя я уверен, что он не убийца. У него было слишком растерянное лицо.

– И только на этом основании вы считаете, что он не может быть убийцей? – с явным чувством превосходства спросил Меглих. По-аглийски он говорил достаточно неплохо, но с сильным немецким акцентом.

– Господин инспектор, – укоризненно произнес Дронго, – неужели вы еще не поняли, что ваше ложное чувство превосходства вам вредит? Вы считаете нас кем-то вроде частных детективов, полуклоунов, полуфокусников, не понимая, что мы являлись экспертами специального комитета ООН, куда отбирают только лучших из лучших и где стажировался, между прочим, ваш нынешний начальник полиции. А теперь – главное. Я сделал такой вывод о невиновности Рябчука не на основе его испуганного лица, а потому, что видел его одежду, когда он выходил из туалета. Конечно, он заметил лужу крови и, возможно, даже увидел убитого, но не мог быть убийцей. После такого удара он должен был обязательно испачкаться. А у него была чистая одежда. Чистая одежда… – повторил Дронго, задумавшись. Затем снова обратился к инспектору: – Послушайте, Меглих, я хочу подсказать вам еще один ход. Узнайте, где остановились все делегации, прибывшие из бывшей Югославии, и проверьте их гостиницы. Возможно, кто-то сдавал свою одежду в чистку. Хотя нет, если человек осторожный и достаточно разумный, он не станет делать этого в своей гостинице. Скорее сдаст в химчистку где-то рядом со своим отелем. Вы меня поняли, Меглих? Проверьте все отели, перепишите их, а потом проверьте также все химчистки, находящиеся рядом с этими гостиницами.

– Вы с ума сошли, – недовольно заметил Меглих, – это работа для десятка людей на несколько дней.

– Правильно. Это очень долгая и кропотливая работа. Но при желании все можно сделать за один день. Кто вам обещал, что будет легко, когда вы выбирали для себя такую сложную профессию?

– Вы странный человек, господин эксперт, – сказал Меглих. – Но насчет одежды вы правы. Я прямо сегодня начну проверку.

– И еще, – добавил Дронго, – узнайте у Грисбаха, не пропала ли у кого-нибудь из его работников форма или нагрудные знаки? Может, у кого-то из ваших офицеров пропал плащ?

– У наших точно ничего не пропало, а про остальных я узнаю, – пообещал Меглих.

Когда он отошел, Дронго вспомнил, что так и не сказал ему про Бенковича. Может, лучше сначала самому встретиться и переговорить с этим хорватом? Он повернулся в сторону хорватской экспозиции и едва не столкнулся с Софией. Сегодня она была в черном коротком платье. И волосы уложила красиво, успев побывать в парикмахерской.