Я ненавижу - Борис Седов Страница 26

В тот же день Галина связалась с Маркизой по новому, купленному Степаном мобильнику, чтобы сообщить о смерти Конишевского. Известие было, мягко говоря, не из приятных. Это был единственный человек, который мог вывести их на человека, заказавшего Лагутина.

– Не переживай, девочка! – попыталась утешить ее баба Галя. – Собаке – собачья смерть! А ты пока сиди и не рыпайся. Бог не выдаст, свинья не съест.

– Я из-за отца с матерью беспокоюсь! – сказала Маркиза. – Они ведь могут и до них добраться!

– Милиция вместе с фээсбэшниками наверняка твоих родителей под колпаком держат. Так что этому Ивану самому не резон к ним соваться. Мы проверим, не волнуйся, как они там, а ты о себе думай! И не расслабляйся! Твоему Степану доверять можно?!

– На сто процентов! – уверенно сказала Анжелика. – Но мне оружие нужно! И деньги. Много денег.

– Оружие я тебе пришлю – для самообороны. А денег много тебе ни к чему – опять какую-нибудь глупость выкинешь!

Анжелика не стала спорить – сейчас, когда она находилась в таком тяжелом положении, ссориться с Галиной было бы просто непростительной глупостью. С деньгами придется самой что-нибудь придумывать!

А обещание насчет оружия Галина сдержала. Вернувшийся с работы Степан сообщил с недоуменным видом, что только что у подъезда какой-то человек, подъехавший в черном «бумере», сунул ему в руку пакет, попросив передать его Маркизе с приветом от Кувалды.

– Кто этот Кувалда?! – ревниво спросил Степан.

– Учитель! – ответила она. – Не беспокойся, он не в моем вкусе!

– Я рад! – сказал он серьезно. – Это же самый настоящий бандюган!

Анжелика посмотрела на него и вздохнула.

– Боже мой, Степа, а я-то кто по твоему?! Как там в старом мультике: не желаем жить, эх, по-другому! Не желаем жить по-другому! Ходим мы по краю, ходим мы по краю, ходим мы по краю родному!…

В пакете был пистолет «Гюрза», компактный, в самый раз для меня. Глушитель, два магазина и коробка патронов. В еще одной, большой, коробке находились цветные контактные линзы, грим и несколько париков плюс – паспорт на имя Рябьевой Софии Викторовны. Новая фамилия мне не понравилась, но дареному коню в зубы не смотрят! Что касается фотографии, то она была точно такой же, что красовалась в моем старом паспорте на имя Каролины Артемовны, паспорте с которым мне теперь никуда нельзя было заявиться. Видно, у Стилета хранилась на всякий случай копия фотки – вот и пригодилась. Я снова чувствовала, что я не одна, что у меня помимо хорошего мальчика Степана есть еще верные и сильные друзья, которые не бросят в беде.

Анжелика вскрыла коробку с патронами и снарядила оба магазина. Ее глаза горели в точности как в детстве, когда в Новый год она доставала из-под елки новое платье или желанную куклу.

Степан несколько ошалело следил за тем, как ее тонкие пальцы проворно справляются с этим делом, будто девушка родилась и выросла в оружейной комнате. У него не раз за последнее время мелькала мысль, что, может быть, все «рассосется» само собой и власти забудут об убийстве Лагутина – вон сколько нераскрытых преступлений остается каждый год! А Анжелика превратится в обыкновенную девушку, которая будет рада остаться с ним навсегда.

Утопия чистой воды! Сколько волка ни корми, все равно в лес смотрит! Сейчас Степан напоминал сам себе одного из тех старинных доброхотов, которые старались спасти падших женщин, вытаскивали их из порочной среды, пытались перевоспитать и потом удивлялись, почему их подопечные не радуются новой жизни, а норовят вернуться к своему прежнему ремеслу.

Как он мог подумать, что эта девушка останется здесь, в его квартире, станет год за годом встречать его с работы, готовить обед, а потом воспитывать ребенка, водить его за ручку в детский сад и выслушивать жалобы на здоровье от соседок-старушек. Не тот случай! Совсем не тот! Вон как она оживилась при виде оружия, словно ей не пистолет прислали, а платье от Диора, или кто там сейчас у баб в моде?!

Наконец она заметила его взгляд, подошла ближе, положила руки на плечи. В ее руке оставался пистолет, и он невольно скосил на него глаза.

– Не бойся, он не заряжен, – рассмеялась девушка, – что приуныл, миленький ты мой?!

Он обнял ее, хотелось быть с ней чаще, пока она еще здесь. Анжелика вздохнула и, прижавшись к его виску, задумчиво покачивалась под воображаемый аккомпанемент, пока он сжимал ее страстно, забирался под простую рубашку, которую она носила, живя у него.

Что за музыка звучала в ее голове, она и сама бы не смогла сказать, – попурри из старых мелодий, игравших на всех дискотеках. Степан мягко вынул из ее руки оружие и положил на стол. Когда они переместились на кровать, он стал активнее и жестче, словно пытался яростным напором отвлечь ее от смертоносного подарка, напомнить о себе, снова превратить в «свою» Анжелику.

Ненадолго ему это удалось, а когда все закончилось и он пошел в ванную, напевая: «Не вешать нос, гардемарины», ее взгляд, устремленный в потолок, выражал совсем не обычную в таких случаях истому. Он стал жестким. Она почувствовала, что снова готова действовать.

Набрала номер Галины и, все еще вертя пистолет в руках, поблагодарила за подарок.

– Не за что! – ответила женщина. – Только никакой больше самодеятельности!

– Хорошо! – выдохнула Анжелика.

Нельзя лгать старшим, особенно тем, кому ты так обязан. Ей даже стало немного стыдно.

Скальневич, как обычно, ответственно подошел к поставленной задаче и с той самой секунды, как он покинул особняк Левашова, киллер не думал больше ни о ком, кроме загадочной Маркизы.

С точки зрения любой воинствующей феминистки, коих, по слухам, много водится на до сих пор загнивающем Западе, отношение Скальневича к женщинам было типично для «мужской шовинистической свиньи». Девушка-киллер, о которой рассказал Левашов, вызвала у него некоторый интерес, но в ее боевые способности опытному убийце мало верилось. Скорее всего это просто удачливая сикуха, которой несколько раз крупно повезло. Имя Стилета, ее покровителя, для Скалы не было гарантией качества. Тот совершил за свою жизнь немало глупостей, и среди его окружения, несмотря на все старания законника, было много глупцов, предателей и неумех. Взять того же Конишевского! То, что он завел себе эту деваху, с точки зрения Скалы, скорее свидетельствовало о прогрессирующем маразме старого вора, а не о высоких качествах Маркизы.