Волчья сотня - Наталья Александрова Страница 26

– Отличный удар! – раздался сзади восхищенныйшепот. – Вы не находите, Ордынцев?

Борис, наблюдавший за всей это сценой, обмер. Тошнотаподкатила к горлу. Усилием воли он сдержал рвотный спазм и оглянулся. ПоручикОсоргин зло и насмешливо смотрел на него.

– Шел бы ты, Митенька, куда подальше, –доброжелательно посоветовал появившийся из-за спины Осоргина ПетрАлымов. – Удар, конечно, неплох, но давай-ка лучше в бою тренироваться, ане на безоружном человеке свое умение показывать.

Осоргин хмыкнул и отошел. Борис увидел, что поручик Стаховичтоже страшно побледнел и отвернулся. Генерал Говорков, сохранявшийневозмутимость, посмотрел на своего адъютанта и покачал головой.

– Поручик, – сказал он, – вы солдат, а некурсистка. Солдат не имеет права бояться крови. Мы все ходим под Богом, каждыйдень может стать нашим последним днем.

У Бориса испарина выступила на лбу, и тут он почувствовал,как его локоть сжала сильная рука Алымова. Петр стоял рядом и молчал. Вернее,они стояли рядом, они были вместе. Что бы ни случилось, Борис знал, что онивместе. Друзья, почти братья. И Борису полегчало.

Оставшиеся в живых махновцы в ужасе смотрели на кровавыеостанки своего товарища. Есаул Негода схватил одного из «зеленых» за ворот и,яростно рванув его, как тряпичную куклу, прорычал:

– Видел, погань бандитская! Смотри, хорошенько смотри!Сейчас и тебе так же голову смахнут, если не заговоришь!

Махновец почти потерял сознание от ужаса. Он смотрелсовершенно побелевшими глазами то на свирепого есаула, то на обезглавленногосвоего командира и бормотал еле слышно:

– Все… все скажу, ваше благородие… Все скажу, только ненадо, не губите…

– Что, мозгляк, штаны обмочил? – презрительнопрошипел есаул. – Говори, сволочь, где ваша бригада и что вы здесьделаете?

– Батька… батька возле Нечаевской… – проговорилпобелевший от ужаса пленный, взглядом загипнотизированного кролика глядя в единственныйчерный ястребиный глаз есаула. – А мы… с разведкой шли… Да к человекуодному наведаться…

– Что за человек? – рыкнул есаул.

– Не… не знаю… Христом-Богом клянусь… Шлыковзнал… – пленный указал на обезглавленный труп, – он нас вел… А к кому– не говорил… Христом-Богом клянусь. – Махновец уже не говорил, а почтивизжал от ужаса, как свинья, почувствовавшая нож мясника у себя на загривке.

– Ну смотри, мразь бандитская! – Есаул отбросилпленного, как тряпку. – Если что соврал – видел, что с тобой будет!

Генерал Говорков откашлялся и мягко сказал Негоде:

– Ваши методы, есаул, разумеется, действенны, но всеже… вот видите, самого ценного свидетеля лишились. Спешите, торопитесь! Ипоручику, – генерал с усмешкой покосился на бледного как смертьСтаховича, – плохо стало…

– Господину поручику, – презрительно произнесНегода, – надобно пойти проблеваться. И вообще пора привыкать к крови.Война есть война.

– Пойдем-ка, Борис, к батарее, – вполголоса сказалАлымов. – Хватит с нас на сегодня этакого театра.

* * *

Когда они расположились в сторонке от всех и закурили, Борисспросил:

– Как думаешь, правду тот сказал, что шли они к тайномучеловеку? Не к нашему ли?

– Нет, – подумав, отвечал Алымов, – по всемувидно, Махно не знает, что против него мы выступили. Иначе он бы не такуюразведку послал. Эти-то уж больно беспечно себя вели, никакого охранения невыставили, сидят себе у костерка, как на пикнике.

– Значит, шли они тут в одно место… – задумчивобормотал Борис, – допустим, и наш предатель тоже туда должен был как-топопасть… И передать, где мы находимся и какие у нас намерения… И что же теперьпредпринять?

Из оврага неподалеку донеслись выстрелы.

– Пленных расстреливают, – констатировалАлымов. – Но кого-то должны оставить.

Оставили самого незаметного. Как выяснилось, он знает этиместа, и по всему выходило, что шли они к пасеке, что находилась от места, гдестоял отряд, верстах в десяти, как, подумав, сообщил «язык». К пасеке должныони были поспеть к ночи, а потому и устроили дневку в овраге, чтобы скоротатьвремя.

– Штабс-капитан Алымов! – раздался голосполковника Азарова.

– Слушаюсь! – Алымов вскочил и вытянулся, нобольная нога предательски подвернулась.

– Примите батарею! – отрывисто приказал Азаров и,видя, что Алымов еле удерживается от вопроса, пояснил: – Я еду с разъездом,вернусь ночью.

Борис мигом вскочил на ноги и крикнул:

– Господин полковник, позвольте мне с вами!

– Извольте, поручик, – нехорошо усмехнулсяполковник, – получите боевое крещение.

Борис с Алымовым переглянулись: с чего это полковникувызываться идти на пасеку, если не для того чтобы передать что-то важное. Тоесть это он – предатель? Но с другой стороны, совершенно рядом с тем местомнаходится небезызвестный хутор Ясеньки, где, по утверждению полковника, у негоживет сын.

«На месте разберусь, – подумал Борис, – уж я снего глаз не спущу».

Выехали через полчаса, в последний момент упросился еще сними Саенко. Офицеров, кроме Азарова и Бориса, не было, только семь человекказаков, Саенко да проводник из пленных – немолодой неприметный мужичок, сразувидно, что из крестьян.

– Тебя как звать? – прицепился к нему Саенко.

– Василий Матвеевич, – охотно ответил тот ипокосился на Борисова коня. – Хороший коник, славный.

– Тезка твой, – усмехнулся Борис.

– И чего же это тебя, Василий Матвеевич, к Махно-топонесло? – не унимался Саенко.

– А чего будешь делать, когда хату пожгли да женуубили? – Василий спокойно смотрел на дорогу.

– Кто убил – белые?

– Не, атаман один тут… Ну, я отвез мать-старуху кбрату, а сам к Махно подался, потому он за крестьянскую волю и чтобы мужика необижать.

– А что ж, у Махно не грабят и не жгут?

– Может, и жгут, да только батька на них за это сильноругается. А вот чего ты, мужицкая душа, с господами делаешь – это мне вовсе непонятно, – высказался Василий Матвеевич и по-старушечьи поджал губы.

– Но! – прикрикнул Азаров. – Агитациюотставить тут! До пасеки далеко?

– Верст с пяток будет по этой вот дороге, –спокойно ответил Василий.

Азаров сверился с картой, долго глядел на нее, размышляя.Борис заметил, что Саенко как-то странно вертит головой и принюхивается.

– Так я замечаю, ваше благородие, что как будто горелымпахнет. – Его хитрый хохлацкий нос беду чуял задолго.

Проехали еще немного, и теперь уже все почувствовали, какналетевший ветерок принес запах гари.