С любовью насмерть, Дун… - Рут Ренделл Страница 26

— Вы говорите — хорошенькая?

— Да, хорошенькая, я бы сказала — очень даже привлекательная. Ах, да, понимаю. Я тоже видела фотографию в газете. Но, вы знаете, красота не вечна.

Берден это знал и, тем не менее, был удивлен.

Энн Келли перебралась в Австралию, Марджори Миллер…

— Моя дочь погибла в автомобильной катастрофе, — ответил ему визгливый голос, в котором звучала старая боль, растревоженная понапрасну его звонком. — Я-то думала, уж кто-кто, а полиция должна быть осведомлена о таких вещах.

Берден тяжело вздохнул. Проубин, Роджерс… Так, эти были охвачены. А что касается остальных… В местной телефонной книге он обнаружил одних только Стивенсов двадцать шесть, сорок человек под фамилией Томас, пятьдесят два Уильямса, двенадцать Янгов.

Чтобы их всех обзвонить, придется потратить добрых полдня, да еще целый вечер. Одна надежда на Клэр Кларк. Должна же она ему помочь. Он захлопнул телефонную книгу и отправился в «персиковый» коттедж на Стовертон-роуд.

* * *

В зале, куда провела Уэксфорда Инж Вульф, большие французские окна были раскрыты настежь, и из сада доносились пронзительные крики — там ссорились дети. Дальше он прошел за ней в сад, они пересекли лужайку, и Уэксфорд увидел двух маленьких девочек; старшая девочка была точной копией своей матери, только в миниатюре, худенькая и с более острыми чертами лица, глаза, как у матери, были зеленовато-голубые, яркие, волосы рыжие; девочка помладше была толстая, со светлыми волосами, лицо ее было в веснушках. Ссорились они из-за качелей, устроенных по типу подвесной люльки, напоминающей лодку, раскрашенной желтой и красной краской, с зайчиком на носу. На таких качелях развлекаются дети в парках, на ярмарках — везде, где положено резвиться детям.

Инж бросилась к ссорящимся сестричкам, крича:

— Вы маленькие девочки или грубые, нехорошие мальчики? Зачем так играть? Вот приходит сейчас полицейский, он вас забрать!

Но девочки еще крепче вцепились в веревки, и Димфна, которая стояла, начала пинать ногой сестренку, сидящую на качелях.

— А если он полицейский, — сказала она, — то почему он не в форме?

Кто-то засмеялся, и Уэксфорд, быстро повернувшись, посмотрел в ту сторону. В гамаке, протянутом между шелковицей и стеной летнего домика, лежала Хэлен Миссал и пила чай из стакана, ее золотистая от загара рука лениво свисала из гамака. Подойдя ближе, Уэксфорд понял, что она принимает солнечную ванну. Она была почти обнажена, и только бикини, два ослепительно-белых островка на золотистом теле, наверху в форме восьмерки, а внизу — треугольника, скрывали грудь и низ живота. Уэксфорд растерялся и от этого еще больше разозлился.

— Ой, опять! — произнесла миссис Миссал. — Я себя чувствую, как лисица, загнанная в нору, и уверяю вас, мне это тоже не больно-то нравится.

Самого Миссала не было видно, но из-за густо посаженных темно- зеленых кустов доносилось жужжание мотора электрокосилки.

— Не могли бы мы пройти в дом, миссис Миссал?

Она ответила не сразу. Уэксфорд решил, что она прислушивается к звуку работающей электрокосилки по ту сторону сада. Мотор на секунду заглох, и миссис Миссал как будто напряглась, затаив дыхание. Но мотор опять заработал. Тогда она перекинула ноги через край гамака. Уэксфорд заметил, что щиколотку ее левой ноги украшала тонкая золотая цепочка.

— Пожалуй, что можно, — сказала она. — А что мне еще остается?

Она прошла вперед, в открытые двери столовой, и, миновав столовую, в которой Кводрант в прошлый раз рассматривал, какой марки было приготовленное к ужину вино, провела Уэксфорда в рододендроновую гостиную. Там она опустилась в кресло и произнесла:

— Ну, что вам опять от меня надо?

Она сидела, небрежно развалившись в зелено-розовом кресле, ничуть не стесняясь своей наготы, и в ее позе было столько откровенного вызова и вместе с тем издевки, что Уэксфорд не выдержал и отвел глаза. В конце концов, она у себя дома и вольна вести себя, как хочет. Не мог же он ей посоветовать надеть что-нибудь на себя. Поэтому он просто достал из кармана фотографию и протянул ей.

— Почему вы не сказали, что знали эту женщину раньше?

Страх в ее глазах сменился удивлением.

— Я ее не знала.

— Вы учились вместе с ней в школе, миссис Миссал.

Она вырвала из его руки фотографию и долго, пристально ее изучала.

— Нет, я с ней не училась, — ее волосы рассыпались по плечам, каскад кудрей, отливающих красной медью. — По крайней мере, мне так кажется. Да это же видно — она намного меня старше, значит, училась раньше меня. Наверняка она была уже в шестом, когда я поступила в первый класс. Откуда я могла ее знать?

Уэксфорд сурово ей возразил:

— Когда миссис Парсонс умерла, ей было столько же лет, сколько вам, тридцать. Ее девичья фамилия Годфри.

— Обожаю это выражение — «девичья фамилия». Очень трогательно звучит, правда? Ладно уж, господин главный инспектор, скажу вам: теперь я ее вспомнила. Но как она постарела, изменилась…

И она улыбнулась. Это была улыбка самодовольного, счастливого животного. И Уэксфорд был поражен — насколько она действительно выглядела моложе по сравнению с тем несчастным, измученным жизнью существом, бедной женщиной, труп которой был обнаружен ими в лесу.

— Очень неблаговидным обстоятельством для вас являлось то, что вы все никак не могли вспомнить, что делали во вторник и в среду, миссис Миссал. Вы показали себя в очень невыгодном свете, во-первых, солгав, и притом намеренно, инспектору Вердену и мне; а во-вторых, скрывая от полиции важные факты. Мистер Кводрант может подтвердить, что я вправе предъявить вам обвинение за соучастие…

Покраснев, миссис Миссал прервала его:

— А чего вы ко мне-то пристали? Фабия тоже ее знала… И еще много разных людей тоже ее знали…

— Я у вас о ней спрашиваю, — сказал Уэксфорд. — Расскажите о ней.

— А если я расскажу, вы обещаете, что уйдете и больше никогда сюда не придете?

— Расскажите мне все, что знаете, мадам, то есть правду, И я с радостью уйду. Ведь на самом деле у меня много работы, я очень занят.

Она скрестила ноги и погладила свои колени. Ноги у Хэлен Миссал были совсем как у девочки, которая никогда не лазит на деревья, зато любит лежать в ванне.

— Я ненавидела школу, — призналась она. — Там все запрещалось, сплошные строгости, ну, понимаете, что я хочу сказать. Я так умоляла папочку забрать меня из школы в конце первой четверти, когда я была в шестом…

— Вернемся к Маргарет Годфри, пожалуйста, миссис Миссал.

— Ах, да, Маргарет Годфри. Она была такая непонятная, какая-то зашифрованная. Хорошее слово, да? Я его взяла из какой-то книжки, название не помню. Вроде как зашифрованная. Совершенно незаметная, ничем не выделялась. Ни умом, ни внешностью, — миссис Миссал еще раз взглянула на фотографию, — …Маргарет Годфри. Знаете, просто не верится, что такую могли убить. За что?