Кому она рассказала? - Нора Робертс Страница 26

— Кто был крупнейшим клиентом Бика?

— Уэнделл Джеймс, — без малейшего колебания ответила Лайла.

— И кто будет вести его счет после смерти Бика? Лайла склонила голову набок:

— Официально? Это еще не решено. Неофициально? Уж я постараюсь, чтобы он достался мне. Но мне не нужно убивать, чтобы получить счет, милочка. Нужно только хорошо знать свое дело.

— Ну ты-то свое дело хорошо знаешь, — пробормотала Ева, направляясь в вестибюль, где ее ждала Пибоди.

— Она из тех, кого моя бабушка называет «крепей орешек».

— Я этого не понимаю. — Ева стремительно отъехала от тротуара и погнала машину в управление. —

Если орех разгрызть нельзя, его просто выбрасываешь и все. А о»на из тех, кто умеет оставаться на плаву.

— Это просто означает… Ладно, неважно. Думаете она в этом замешана?

— Возможно. Но таким, как она, не надо убивать, чтобы получить желаемое. Она пустит в ход свои мозги, секс, обман… Ну, может, стырит что-нибудь. Она может соблазнить какого-нибудь олуха, чтобы сделал за нее грязную работу, но здесь-то какой смысл? Ну убрала бы она Байсона из кадра, что дальше? Ну, допустим, заполучит его клиентов, получит повышение. Но зачем ей Копперфильд? А ведь Копперфильд была главной мишенью. Алиби проверили?

— Да. Так, по Джейку Слоуну это ДеЛей Рашель. Двадцать пять лет, не замужем, работает в бюро обслуживания в «Паласе».

— То есть она работает у Рорка?

— Получается так. Ее отец работает в «Паласе» шеф-поваром. Заметная персона. Сама Рашель работает там года два. Уголовного досье на нее нет.

Ева включила левый поворот.

— Заедем по дороге, получим подтверждение алиби из первых рук. Дальше?

— По Рэндалу Слоуну. Саша Зинхоф и Лола Уорфидд. — Первой — сорок восемь лет, Лоле — сорок два года. Однополый брак. Вместе они двенадцать лет. Большие деньги. Со стороны Зинхоф — несколько поколений больших денег. «Фам».

— А это что такое? — нахмурилась Ева.

— Супердорогая косметика. Компания была основана прапрадедом Саши Зинхоф и остается одной из немногих независимых фирм такого масштаба. У них сеть эксклюзивных салонов спа с разнообразными водными процедурами, где используется и продается их продукция. У Зинхоф бывали трения с законом. Оскорбление действием, повреждение имущества. Заехала по носу копу.

— Серьезно?

— Не сидела. Куча крупных штрафов, несколько гражданских исков. За последние десять лет — ничего.

— Ну, значит, повзрослела и перебесилась. Темпераментная дамочка.

— Алиби Крауса. Опять большие деньги. Мадлен Баллок и Уинфилд Чейз. Мать и сын. Сэм Баллок был ее вторым мужем, детей в этом браке нет. Сэм Баллок умер в возрасте ста двенадцати лет. Они были женаты пять лет. Ей тогда было сорок шесть.

— Ну разве не романтично?

— Просто за душу берет, — согласилась Пибоди. — Первый муж был моложе: всего каких-то вшивых семьдесят пять! Зеленый юнец. А ей было уже двадцать два.

— Богат?

— Был богат. Ну, не так, как Сэм Баллок, но хорошо обеспечен. Съеден акулой.

— Иди ты!

— Точно! Нырял с аквалангом в районе Большого рифа. Ему тогда было восемьдесят восемь. Вдруг проплывает мимо эта акула и… ням-ням. — Пибоди оторвалась от чтения данных и задумчиво взглянула на Еву. — Попасть на обед к акуле входит в «горячую десятку» моих самых нежелательных причин смерти. Как насчет вас?

— Занимает первое место с той самой минуты, как ты заронила эту мысль мне в голову. И что, никаких намеков на грязную игру?

— Они не смогли допросить акулу и решили считать это смертью в результате несчастного случая.

— Ладно, проехали.

— Компания Баллока занимается самыми разными вещами, но начиналось все с фармацевтики. Фонд, который возглавляет вдова последние восемь лет, со дня смерти мужа, ежегодно жертвует многомиллионные суммы на благотворительность. Надо лее, какая прорва деньжищ! Так, их приоритет — забота о здоровье детей. На вдову ничего криминального нет, у сына закрытое досье двадцатилетней давности. Сейчас ему тридцать восемь. Браки или совместное проживание не зарегистрированы.

— Головной офис у них в Лондоне, так?

— Точно. У них есть и другая недвижимость, но не в Штатах. Мать и сын проживают по одному адресу. Он — вице-президент Фонда.

— Мог бы позволить себе собственную берлогу.

— И последний в этой серии: Майерс. Тут у нас Карл и Элиза Хелбрингер, Германия. Женаты тридцать пять лет, трое детей. Карл вступил в бизнес с Элизой, когда им обоим было за двадцать. Занимались обувью, сначала ботинки, потом перешли на сапожки, кроссовки, туфли. Ну а дальше сумки и тому подобное. Включая любовь, потому что они вскоре поженились. Наделали шуму и в мире моды, и среди приверженцев повседневной обуви, построили свою маленькую немецкую империю. Так что, раз уж они обувщики, я не скажу, что они купаются в деньгах. Они их топчут.

— Ботинками.

— С этого они начинали, кстати, оригинальная модель Хелбрингеров до сих пор является лидером их продаж. У вас на ногах сейчас как раз такая пара.

— Ботинок.

— Да, ботинок «Хелбрингер». Прославленных своей простотой. В общем, на Хелбрингеров ничего нет. Ни на них, ни на их детей.

— Мы еще раз проверим, когда вернемся в управление.

Ева остановила машину перед великолепным парадным входом в принадлежащий Рорку отель «Палас». К ним немедленно двинулся швейцар. Вылезая из машины, Ева заметила, что он узнал ее.

— Доброе утро, лейтенант. Желаете, чтобы я запарковал вашу машину?

— А вы как думаете?

— Я думаю, вы хотите, чтобы она оставалась на месте.

— Вот именно.

Она взбежала по ступеням и вошла в роскошный вестибюль, отделанный полированным мрамором, украшенный изысканными цветами, переливающимися фонтанами. С потолка спускался целый водопад хрустальных канделябров.

Ева направилась прямиком к стойке регистрации. Опять заметив узнавание в глазах одного из администраторов, одетого в безупречную униформу, она решила, что Рорк, наверное, провел совещание с персоналом и всем показал ее фотографию.

Тем не менее она предъявила жетон.

— Мне нужно поговорить с Рашель ДеЛей.

— Безусловно, лейтенант. Я с ней немедленно свяжусь. Не желаете ли пока присесть?

Ева задумалась, но решила, что, раз уж все вокруг так предупредительны, может и она проявить любезность.

— Да, спасибо.

Она опустилась в одно из бархатных кресел с высокой спинкой, расставленных в экзотической цветочной чащобе.

— Если моя бабушка — та, которая «крепкий орешек», — когда-нибудь выберется сюда, я обязательно свожу ее в «Палас» на чашку чая. — Пибоди села и глубоко, с наслаждением вдохнула напоенный цветочным благоуханием воздух. — Я думаю, ей здесь понравится. Ну, раз уж мы ждем, у нас как раз есть время поговорить о Мэвис и ее детском празднике.