Камень заклятия - Владислав Авдеев Страница 25

Неожиданно я услышал рядом голос, кинулся за винтовкой и в то же мгновение понял — красноармеец Сизов:

— Здравствуй! Испужался?

— Есть немного, — я не видел его, но по голосу явствовало, Сизов рядом.

— Я чево пришел. Сказать надобно, почему я к тебе, а не к кому другому. Кады яму-то выкопал и с Полупановым сундук спустили, а яма глубока, мне по макушку, Полупанов и говорит, так, мол, и так, Сизов, придется тебе здесь остаться. Я поначалу не понял, думал, буду сидеть в избе — караулить. А Полупанов направляет на меня наган и такое говорит, жалко, мол, мне тебя, Сизов, хороший ты мужик, однако должна твоя кровь помочь мне сохранить золото, так как камень заклятия без свежей крови не действует. И достает из кармана камень, я с перепугу хорошенько-то и не разглядел, но помню — черный такой. А я-то еще думал, зачем таку яму большу, а вышло, сам себе могилу вырыл. Ну, давай его упрашивать, мол, почему бы каку скотину не убить, у нее кровь взять. А он отвечает, нельзя, силы в камне такой не будет, и вроде как меня успокаивает, мол, через год-два возвернусь и похороню тебя по-христиански. Я ему, вражине, а ежели, не приведи Господь, с вами чего случится? Время-то, сегодня живешь, а завтра убьют. Так что, моей душе век за веком маяться? Резонный вопрос, согласился он, ежели я за сундуком не возвернусь, то сундук найдут и похоронят тебя, когда твой потомок и потомок Балаевых, хозяев дома, встретятся и слюбятся. Я говорю, как же можно, это чистое надувательство, моя разлюбезная жена проживает с сыном в Курской губернии, как же мой потомок попадет в таку глушь? Не бывать такому. А Полупанов, вражина, отвечает, как ты, мил человек, сюда попал, так и он, — Сизов замолчал, мне казалось, он прислушивается, а может, разволновался. То, что он исчез, я чувствовал. Минуты через две Сизов продолжил рассказ: — И на помощь кликнуть некого. Полупанов на крыльцо поставил часового и под страхом смерти не велел никого в дом пущать. А что я в доме, никто из отряда нашего и не ведал, я по приказу Полупанова в дом тайком проник, даже дружку своему закадычному Савельеву ничегошеньки не сказал, а ведь мы с ним с одной деревни, вместе в Красну Армию пошли. Делать нечего, попросил разрешения помолиться. Молюсь, а Полупанов надо мной заклинание читает. Потом грохот, боль — и все… А Полупанов так и не вернулся.

— Расстреляли его в Иркутске.

— И правильно, душегуб из душегубов.

— А камень этот Полупанов где раздобыл?

— У шамана. Камень вроде как подбросили злые духи, кто его подберет, будет иметь власть над людьми, над их жизнями. Как камень попал к шаману, не знаю, но он злую силу камня якобы своими заклинаниями в узде держал. А Полупанову про камень заклятия и что кровью его напоить надобно сказал один подлый человечишко, он у Полупанова яко пес служил, вот и вызнал. А я при том разговоре был, может, потому и погиб. Полупанов арестовал всех родственников шамана и пообещал их расстрелять, если тот не отдаст камень. Тот и отдал, но предупредил, что, напившись крови, камень может хозяину и не подчиниться, а мне шепнул, уходи, мол, от него, а то погибнешь, убьет он тебя. Я не поверил, но на всякий случай хотел больным сказаться. А потом подумал, все ближе к родной земле пойду. Глядишь, из Иркутска и домой доведется попасть. А оно вона как вышло. Так я чего пришел, должон ты меня похоронить на кладбище, как положено, и православный крест на могилу поставить, чтоб душа моя успокоилась и покинула грешную землю. Тогда и Оно ослабнет. Копать будешь, золото и сундук не трогай, проклято оно — или на месте кара постигнет, или опосля. Прощевай! Помоги тебе Бог!

Я долго сидел, представляя, как Сизов стоит в яме, шепчет молитву и ожидает смерти, а Полупанов, наставив на него наган, читает заклинание. И не выпрыгнуть, не убежать, не позвать на помощь.

Я не понимал одного, по словам Сизова, сундук лежит в подполье нашего дома. Но кукаревцы его не нашли. Выходит, его уже откопал кто-то другой или Ольге предстоит встретиться с другим Балаевым.

Утром чуть не нарвался на братков, спас свист бурундуков, бегущих мне навстречу, было ясно, их кто-то напугал. Я отступил и спрятался за стволами деревьев. И вовремя, цепочкой, метрах в пятнадцати друг от друга, прошли три кукаревца с автоматами наизготовку.

Кукарев решил подстраховаться, оставалось всего одно подполье нераскопанным (он не знал, какую козу подложил ему Валера), один шаг до желанного сундука и до безграничной власти, и он не хотел, чтобы кто-нибудь встал у него на пути. Но осуществлению его плана помешали бурундуки, сам лесной дух, не иначе, послал их предупредить меня об опасности.

Как и следовало ожидать, Валера снова указал не на то подворье. И я ушел к речке Жердяйке, искупался, постирал носки, набрал воды, наелся до отвала жимолости и черной смородины — так что в обед ограничился галетами и кофе.

К раскопкам подошел в самое время, в окуляр было видно, Кукарев и Сергеев явно нервничали, первый уставился в подполье, второй внимательно оглядывал близлежащий лес и кустарник, пытаясь определить, где я нахожусь. Пожалуй, его тревожило, а есть ли я в Жердяевке вообще.

Копали долго, Кукарев, не доверяя братве, сам спустился в раскоп. И лишь после этого прекратили поиски. После чего Сергеев с Кукаревым долго говорили с Валеркой, конечно, спрашивали, не ошибся ли он домами. Потом все побрели в лагерь, а я вернулся в землянку, благополучно избежав встречи с патрулирующими лес братками.

Ночью со стороны лагеря кукаревцев раздался выстрел. Наверное, Оно снова посетило их.

Рано утром я уже был возле их стана. Рядом с палаткой лежал кто-то из братков, возле него сидел один из футболистов и плакал. Валера и Никифоров сколачивали гроб, Кукарев стоял в позе Наполеона, заложив руку за отворот камуфляжа, Сергеев глядел в бинокль в сторону реки.

Я понял, что привлекло его внимание, когда услышал приближающийся стрекот моторки. Труп по команде Кукарева занесли в палатку, туда же спрятали гроб.

Шум мотора смолк, но вскоре раздался снова и начал удаляться… А на косогор, прямо напротив палатки, поднялись две женщины в спортивных костюмах — ими китайцы одели всю страну, головы повязаны белыми платками, в руках корзины, в таких раньше привозили с юга фрукты. У мамы точно такая же, только носит она корзину в рюкзаке. Приехали собирать черную смородину. Женщины разнились в возрасте, но были похожи лицом и статью, я попытался узнать в них бывших жителей Жердяевки, и вроде бы старшая была мне знакома, но прошло столько лет.

Увидев мужчин, приезжие испуганно попятились и оглянулись, но моторка была далеко — я уже не слышал стрекота мотора. Кукарев тут же успокоил женщин, и это понятно, у него доброе или, скорее всего, равнодушное, конторское лицо, сразу верится, такой человек не сделает зла, как, впрочем, и добра.

О чем Кукарев говорил с ними, стало ясно, когда все направились в деревню — женщин попросили показать дома Балаевых. Что они и сделали, остановившись возле места, где стоял дом Петра Андреевича Балаева. Валерку от ругани и, возможно, от побоев спасло присутствие женщин. Указали ягодницы и дом Юрия Семеновича Балаева, деревенского кузнеца. Мы частенько гурьбой собирались возле кузницы и были счастливы, если Юрий Семенович разрешал раздувать мехи.