Слезинка в янтаре - Анна Данилова Страница 25

Да, я на самом деле дурно пах. От меня пахло кровью — моей и моих мучителей, подстрекателем которых стал мой собственный сын. Они били меня за городом, он сам попросил меня приехать туда, чтобы сказать что-то важное. Я был уверен, что он все же согласился лечь в клинику и разговор у нас пойдет об этом.

Разве мог я предположить, что сын и его обезумевшие дружки вытащат меня из машины, изобьют, ограбят, привезут с разбитой головой в Москву и швырнут на ступени лестницы, уходящей под землю. Что ими двигало, не могу понять до сих пор. Почему они не бросили меня там, на лесной дороге, где избивали ногами? Зачем привезли в Москву и оставили в метро? Чтобы кто-нибудь подобрал меня утром? Или чтобы меня обнаружили там мертвым? Неужели в их пустых от дури головах еще оставались какие-то мысли или это были только тени мыслей?

Не верится, что кто-то из этих идиотов подумал, что стоит отвести подозрение от себя. Скорее, все произошло случайно: кто-то из них вытирал перепачканные руки о траву и сказал, едва ворочая языком, грузите, мол, и поехали. Меня погрузили в какую-то машину, в какую-то хорошую, дорогую машину: я запомнил хромированные детали и натуральную кожу сидений. Потом они где-то раздобыли еще дури и поехали к одному из них домой, а по дороге выбросили меня. Так мне все это представляется.

Была ночь, иначе их бы заметили. Странное дело, но на меня не обратили внимания даже полицейские. Может, приняли меня за одного из тех, кто им платил.

Я пришел в себя на кровати в незнакомой квартире. За мной ухаживала девушка по имени Валентина. Сумасшедшая, не иначе. Зачем она меня подобрала — не понимаю. На моем месте мог оказаться любой бандит, мошенник, вор. Когда-нибудь я обязательно спрошу ее об этом. А пока мне остается только благодарить бога и эту самую Валентину за то, что спасла мне жизнь.

Признаться честно, я никогда не задумывался, насколько душевное здоровье зависит от физического. Только оказавшись в больнице и испытывая настоящие физические страдания, я понял, что раздавлен и морально. Вместе с мышцами, костями и головой болела душа. Я лежал, забинтованный, и плакал, как какой-нибудь слабак, от бессилия. Не сразу я понял, что в моего сына вселился дьявол, а потом уже перекочевал и ко мне. Была минута, когда я сам стал желать ему смерти, хотя не сразу отважился признаться в этом даже себе. Я же его отец!

Поначалу мой врач думал, что я проведу в больнице недели две. Обезболивающее, перевязки, капельницы — ничего больше. Но все оказалось серьезнее. Вдруг отказали ноги. Получается, мне повредили позвоночник? Паралич, в мои-то годы!

Я провалялся в этой больнице больше месяца. Стал ненавидеть больничные стены, даже медсестер уже не мог видеть, до того надоели их фальшивые улыбки. Одни и те же лица, одни и те же стены, тот же неистребимый запах боли и страха. Я был сломлен. Я не чувствовал своих ног. В какой-то момент я потерял веру в медицину и врачей и запросился домой.

В таком угнетенном состоянии я вернулся в пустую квартиру. К тому времени мои друзья уже поместили сына в модную — звучит цинично, но что поделаешь — клинику в надежде, что ему там помогут.

Те же друзья нашли мне медсестру и сиделку, и две эти неприятные особы, немолодые, дурно пахнущие, носящие всюду за собой запах больницы, мало того что истязали меня унизительными процедурами, еще и откровенно бездельничали. По-видимому, им казалось, что, раз я обречен, со мной и возиться нет смысла. И это при том, что их труд очень неплохо оплачивался.

Друзья пытались сделать еще что-то, чтобы укрепить мой дух, но все было бесполезно. Сколько раз я представлял себе, что за мной ухаживает молодая прелестная Валентина, юродивая, подбирающая на улицах всех страждущих. При одной мысли о ней становилось легче. Наверняка все же существует биополе, попав в которое ты наполняешься силой, и мир вокруг преображается — становится светлым и дарит надежду.

После двух недель домашнего заточения в компании обеих фурий я попросил одного приятеля отвезти меня к Комаровскому, человеку, которому я мог полностью доверять. Единственной моей целью было найти Валентину. Комаровский хоть и нотариус, но наверняка знаком с правильными людьми из органов и просто с теми, кто умеет добывать информацию. Именно поэтому я решил обратиться к нему. Между нами, найти человека, зная его место жительства, не так уж сложно.

Другое дело, что меня интересовали ее паспортные данные и просто все, что о ней можно узнать. Будь я здоров и перемещайся не в инвалидном кресле, сам бы справился. Но в тот момент, помимо физических ограничений, мне мешала действовать собственная душевная слабость. Словом, я был не в лучшей форме, поэтому решил прибегнуть к помощи Комаровского.

Данные Валентины были у меня на руках через двое суток. Биография моей спасительницы Валентины Юдиной была чиста, как слеза младенца. К счастью, она была не замужем. Стоит ли добавлять, что ни в каких грязных делах она не была и не могла быть замешана?

Юродивой моя спасительница тоже не была. Вполне здоровая девушка. Работает в кондитерской, снимает квартиру, ведет довольно скромный образ жизни. О ее семье удалось узнать немногое. Анна, ее родная сестра, была зарегистрирована в квартире их родителей в Питере.

Я хотел увидеть Валентину. Найти, отблагодарить, а заодно предложить ей пожить у меня — поухаживать за спиной, которая предательски не желала меня слушаться. Мне почему-то казалось, что только с исчезновением пропахших фенолом медсестры и сиделки и с появлением в моем доме молодой энергичной девушки я стану выздоравливать. И еще я был должен Валентине: я же украл у нее последние деньги, покидая ее квартиру. Да, забирая из кухонного шкафчика четыре тысячи рублей, я, конечно, планировал их вернуть, причем как можно скорее и с процентами. Увы, болезнь не позволила этого сделать сразу по возвращении из больницы.

Теперь же, раздобыв данные ее паспорта, я с какой-то веселой легкостью поручил Комаровскому составить завещание в ее пользу. Не подбери она меня тогда в метро, я, скорее всего, погиб бы. Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что этот поступок был подсказан интуицией, которая редко меня подводит. Вероятно, я тогда уже предвидел скорую смерть моего непутевого сына. Что касается моего собственного здоровья, я в тот момент находился в депрессии и был уверен, что и сам долго не протяну. Согласен, звучит нелогично, но именно мысль, что после моей смерти официантка из кондитерской сможет, наконец, стать счастливой, грела меня и придавала сил.

Удивительное дело, но, вернувшись от Комаровского с чувством выполненного долга, я почувствовал себя и физически намного лучше. Напряжение, затянувшаяся судорога, которую я принял за паралич, пусть никто из врачей и не произносил это слово, потихоньку отпускали.

Когда я понял, что могу время от времени передвигаться по квартире самостоятельно, я избавился от моих женоподобных церберов и нанял приходящую медсестру без возраста и запаха. А потом в моей жизни появилась Александра.

Я узнал ее сразу, как только увидел в дверях. Уборщица из конторы Комаровского. Она видела меня там, запомнила. Может, кто-то из персонала конторы выдал краткое досье на меня: «очень богат и очень несчастен». Подозреваю, что именно после этого она бросила швабру и тряпку и попыталась устроиться ко мне в сиделки. И хотя это была не Валентина, о которой я мечтал, а женщина довольно зрелая, что-то в ее взгляде, поведении, манере говорить меня подкупило.