Оправдание - Константин Бушуев Страница 25

Опять отвлеченные мысли. У меня такое часто бывает. А навеяны эти мысли атмосферой того места, в котором я нахожусь. О чем же еще думать в крематории, как не о грядущей смерти и о способах погребения?

Думать, впрочем, было о чем. На церемонию прощания с телом усопшего Николая Абрамова я пришел по двум причинам. Во-первых, мне хотелось посмотреть, кто пожелает на данном мероприятии поприсутствовать. Еще Достоевский (не следователь, а русский писатель) пытался найти ответ на вопрос, почему убийцу тянет побывать на месте совершения преступления или на похоронах своей жертвы. Да и меня тоже всегда интересовало, почему многие отъявленные душегубы с приоткрытым от любопытства ртом рассматривают фотографии мертвых людей, убитых ими. Ответ не нашел, я все же не психолог. Но реальность остается реальностью: убийцы действительно стремятся увидеть последствия своего деяния. По крайней мере трое из моих подзащитных, которых я отмазывал или пытался отмазывать от «мокрой» статьи, в свое время присутствовали на похоронах людей, которых они лишили жизни. А потому я не мог не обращать внимание на группу людей, столпившихся сейчас у гроба. Что, если среди них…

А во-вторых, мне еще вчера было известно, что здесь точно будут присутствовать двое людей, проходящих свидетелями по делу об убийстве Абрамова. Те самые, с которыми я еще не имел случая пообщаться. Миша Григорьев и Юля Назарова. Вчера я созвонился с ними и договорился о встрече, сразу по выходу из крематория.

Под звуки траурной музыки гроб ушел за черные занавески. Две женщины, внешне похожие одна на другую, медленно направились к выходу. За ними тронулись и все остальные. Я уже знал, что одна из женщин − мать Коли, которая вчера приняла мою Зину за капитана полиции, а вторая − ее сестра. В небольшой группе родственников и знакомых я заприметил маленького человечка, который никак не походил на убитого горем родственника. Оперативник из отдела уголовного розыска, того самого, в ведении которого находится дело об убийстве.

Мишу и Юлю я узнал сразу, как только их увидел. Молодая парочка, держатся обособленно от других. Очень интересная комбинация: голубоглазый блондин, типичный Иванушка из советских экранизаций народных сказок, и жгучая брюнетка со смуглой кожей. На лице молодого человека не заметно никаких признаков скорби, зато явственно читается тревога. Девушка не плачет, но часто моргает глазами. Я заметил, как она несколько раз глубоко вздохнула.

Когда Григорьев и Назарова вышли на улицу и направились к припаркованному на стоянке «форду», я подошел к ним и представился. Благо погода стояла сухая и теплая, мы расположились на лавочке, и я попросил молодых людей как можно подробнее описать мне события субботнего вечера.

Совместный рассказ Миши и Юли вполне соответствовал их показаниям. Каких-либо противоречий я не заметил. Как и вчера, первостепенное значение для меня имели перемещения участников пикника в последние полчаса перед убийством.

−…Мне сначала тепло было, а потом ветер поднялся, и я замерзла, − говорила девушка. — Пошла в дом за курткой. Она у меня висела сразу у входа. Взяла куртку, ну и заодно заглянула в комнату, где лежал на кушетке Коля…

−Зачем заглянули? — уточнил я.

− Да так просто.

− А все же?

− Хотела позвать его обратно, в компанию. Ну неправильно как-то получилось. Приехали вместе, сидели, отдыхали. Потом поссорился он с Настей, обиделся и ушел. Вот я и позвала его…

− Какими словами?

− Вроде бы я спросила «Коля, ты спишь?» Он пошевелился, мотнул головой. Я сказала «Пойдем к нам, помиритесь с Настей» Он ответил одним словом: «Нет». Ну, я не стала уговаривать, вышла.

− И вернулись на берег?

− Не сразу…− смущенно улыбнулась Юля. — Я отошла буквально метра на три-четыре от домика, до ближайших кустов. По малой нужде. Понимаете?

Я кивнул. Вчера я заприметил на базе отдыха отдельно стоящее строение, которое русский человек никогда ни с чем не спутает. Располагается эта будочка метрах в пятидесяти от домика, где в субботу обосновались студенты. Что ж, ничего удивительного, что Юля решила так далеко не идти и воспользовались ближайшими кустами.

− Ну и вот, − продолжала девушка, растягивая слова и сосредоточенно глядя в одну точку, − я вышла из кустов и возле крыльца чуть не столкнулась с Мишей…

− Со мной, то есть, − с натянутой улыбкой подхватил парень, − я как раз заходил в дом за телефоном. Зашел, вынул из розетки телефон. Заглянул в комнату, где должен был находиться Коля. Он там и был, лежал на кушетке. Я негромко крикнул: «Эй, ты чего куксишься, компанию подводишь, пойдем к нам». Он отвернулся к стене, сказал то же что и Юле, одно слово «Нет».

− А свет в комнате горел?

− Нет. На кухне, где у меня телефон заряжался, горел, в прихожей тоже горел, а в комнате- нет.

− Вы к нему близко не подходили? — спросил я под влиянием мелькнувшей у меня абсурдной мысли. — Вы вообще уверены, что это был Коля Абрамов?

Миша, а вслед за ним и Юля, посмотрели на меня как на сумасшедшего. Очевидно, им моя идея действительно показалась идиотской.

− Конечно, Коля, кто же еще, − уверенно сказал Миша, − голос ведь его был.

− А разве голос не показался вам странным? Он не был хриплым, сиплым, простуженным, слишком высоким или слишком низким?

− Нет, − покачал головой парень, − ничего такого я не заметил. А вы что хотите сказать-то? Что это был настоящий убийца? А для чего бы ему прикидываться Колей? И где же, в таком случае, был сам Коля?

Если бы у меня были ответы на эти вопросы… Нет, я в тот момент вовсе не считал, что Юля с Мишей разговаривали с настоящим убийцей. Я просто допустил такую теоретическую возможность. Не из тех я людей, которые бывают абсолютно уверены. Я из тех людей, которые допускают возможность и сомневаются… Вот в словах мальчика Миши и девочки Юли я почему-то сомневался. Несмотря на всю согласованность их объяснений, кое-что мешало мне им верить. Может быть, неестественные интонации, неуместные паузы между словами? Отсутствие жестикуляции? А может быть, какая-то чрезмерная простота их рассказа? Ведь если двое людей заранее договариваются совместно лгать, то о чем они должны позаботиться? О том, чтоб не запутаться в мелочах. А для этого мелочей вообще не должно быть в их рассказах, или их должно быть очень мало. Вот в словах Юли и Миши их реально мало.

− Вы давно знакомы? — задал я вопрос, намеренно не связанный с предыдущими.

− С первого курса, − ответил Миша. — Скоро пять лет будет.

− А близкие отношения у вас давно?

− Если уж вам это так нужно знать, отвечу: примерно с прошлой зимы. Да, точно, с того дня как мы окончание зимней сессии отмечали…

− С Настей Трофимовой вы оба дружите?